Визитатор - [3]

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ризничий 3 аббатства Святого Аполлинария уныло стоял посреди монастырского сада, вдыхая по-осеннему терпкий запах спелых яблок, сухой травы и мяты. Он вполуха слушал сбивчивую речь брата Жиля и рассеянно следил за жуком, который полз по шероховатому стволу ближайшей яблони. Жук упорно преодолевал бороздку за бороздкой, спешил по каким-то своим очень важным делам, и ризничий ему отчаянно завидовал. У него тоже было срочное дело, но приходилось томиться в обществе брата Жиля, время от времени кивать головой, издавать звуки, свидетельствующие о том, что он внимательно слушает и разделяет чаяния собеседника.

— Вот поэтому, брат Антуан, я и решил обратиться к вам за помощью. Как видите, наша обитель только выиграет, а расходов будет совсем немного.

Лекарь по обязанности, а по призванию души страстный садовод и травник, брат Жиль надеялся при содействии ризничего убедить аббата выделить деньги на закупку розовых кустов, а если повезёт, то и на жасминовые саженцы.

Несмотря на конец сентября, солнце было ещё по-летнему тёплым. Его лучи приятно грели между лопаток и брат Антуан боролся с желанием вздремнуть, часто моргая так и норовившими закрыться глазами. День у него не задался, это было так же очевидно, как и то, что он понапрасну теряет время — он был совершенно равнодушен и к розам и к жасмину.

А вот увиденный сон заронил в душу тревогу и, пытаясь истолковать его, ризничий едва не опоздал к Утрене. В довершение ко всему не удалось вовремя улизнуть и вот теперь он вынужден сносить разглагольствования брата Жиля вместо того, чтобы решать терзавшую его дилемму.

Брат Антуан покосился на лекаря. Тот вошел в раж, размахивая руками, следовательно, замолчит ещё не скоро. Ризничий обреченно вздохнул — в грехе суесловия брату Жилю не было равных во всей обители.

Избавление к нему пришло совершенно неожиданно: в огород, который граничил с садом, забрела коза и принялась ощипывать любовно выпестованные лекарем грядки. Потрясенный увиденным, брат Жиль застыл с открытым ртом, и ризничий, не долго думая, воспользовался наступившей паузой. Он торопливо пообещал замолвить слово перед аббатом и, сославшись на неотложное дело, двинулся прочь.

Освободившись от лекаря, он тут же погрузился в собственные тревожные мысли и едва не попал под колеса, ехавшей мимо телеги.

Во время сбора винограда с раннего утра и до того момента как солнце начинало клониться к западу, на внешнем дворе аббатства царил несусветный хаос. Поднимая клубы пыли, от давильни к воротам неслись пустые телеги, крестьяне громко спорили с прижимистым келарем 4за каждый причитавшийся им денье, ослы ревели под тяжестью корзин с виноградом, словом, благочиние напрочь покидало монастырские стены.

Но братия переносила временные неудобства воистину с христианским смирением, если не сказать с едва скрываемой радостью, как впрочем, и любые перемены в однообразии монастырской жизни. Даже самые ревностные исполнители устава, вроде ризничего, сдерживали неудовольствие, в конце концов вино — непременный атрибут церковной службы, да и монашеская трапеза без вина не трапеза вовсе.

Брат Антуан — сторонник чистоты и порядка — тщательно отряхнул припорошенную пылью рясу, отпустил нелестное замечание вслед удалявшейся телеге и двинулся дальше. Он как раз поравнялся с монастырской гостиницей, когда со стороны амбара донесся шум и, о ужас, смех! И не какой-нибудь, подавляемый усилием воли смешок, а самый настоящий здоровый и раскатистый смех!

Он ускорил шаги, обогнул конюшню и направился к амбару, откуда послышался новый взрыв хохота. Ризничий зажал уши руками — нельзя же одобрять подобное бесчинство! Между тем пункт 55 устава, который обязан чтить всякий монах, запрещает часто и громко смеяться.

Немыслимо! Что подумает святой Аполлинарий?! Хорошо еще, что он, брат Антуан, стал свидетелем сего безобразия. Уж он-то побеспокоится о суровом наказании для святотатцев.

Ризничий осторожно выглянул из-за угла и оцепенел от нежданно открывшейся картины. Перед распахнутым настежь амбаром на пожухлой траве развалились — он быстро подсчитал — семь монахов. И, конечно, среди них был пономарь — бездельник и пустобрех.

Брат Антуан схватился за сердце. Семеро трутней бьют баклуши и веселятся в часы работы! Куда смотрит приор? Только и умеет, что гнусавить по утрам устав, а кто будет следить за его соблюдением? Что если святой Аполлинарий разгневается и покарает обитель?

Он с опаской поднял глаза вверх. По синему небу мирно плыли молочной белизны облака. Брат Антуан прочитал краткую молитву и прислушался к разговору. В следующее же мгновение он лишился дара речи.

— А вот теперь, братья, я вам кое-что расскажу.

— Ну-ка, ну-ка, послушаем пономаря.

— Если снова о пирушке в деревенской харчевне…

— Что с того? Лучше послушать еще раз брата Жана, чем зануду приора. А уж если история будет касаться дамы, то…

Пономарь, круглолицый здоровяк, самодовольно ухмыльнулся и подтвердил:

— Да, речь пойдет о молодой даме. Прошу внимания, братья, а кто грамотен, пусть записывает. На сей раз я преподам вам несколько заповедей о том, как можно скоро соблазнить целомудренную девицу.