Византийская школа - [6]
Необходимо сказать, что в византийскую эпоху, в значительной степени благодаря частым выпадам христианских полемистов против «пустой софистики», достаточно остро стоял вопрос о содержательности риторики как науки. Некоторые авторитетные светские риторы-преподаватели, такие как Иоанн Мавропод (ок. 990-1092 гг.) и Михаил Пселл, также жестко критиковали тех своих коллег, кто видел в риторике лишь искусство словопрений и чьи ученики совершенствовались в мастерстве выстраивать внешне логичные и убедительные, но внутренне бессодержательные доказательства. В связи с этим они подчеркивали принципиальную необходимость соединения преподавания риторики с преподаванием философии.
Неудивительно, что материал для риторического обучения был представлен преимущественно речами классических ораторов. Безусловным приоритетом пользовался Демосфен, которого византийцы считали «истинным оратором». Реже обращались к Исократу, Лисию и Демаду. Что касается малых аттических ораторов, то степень их присутствия в школьных программах невозможно определить. Учителя риторики использовали и ранневизантийские модели красноречия, прежде всего Ливания, Фемистия и Синезия. Нередко они (особенно в IV–VI вв.) предлагали своим ученикам в качестве примера для подражания и плоды собственного ораторского мастерства.
Следует подчеркнуть, что преподавание риторики велось, как правило, не на основе оригинальных античных текстов, а по хрестоматиям (в первую очередь по так называемому Corpus Rhetoricum), по учебным пособиям и схолиям к древнегреческим авторам. В школах риторов на всем протяжении их истории использовались «Риторическое искусство» Гермогена Тарского (II–III вв.) и «Прогимнасмы» Афтония Антиохийского (III — начало IV в.), содержавшие как теорию риторики, так и практические упражнения. Сохраняли популярность также два трактата Менандра Ритора (IV в.), хотя число византийских схолий к ним было неизмеримо меньше, чем комментариев к сочинениям Гермогена и Афтония. В школах циркулировали и учебники по риторики, созданные уже в византийскую эпоху. Наиболее известными из них были учебники Георгия Пахимера (XIII — начало XIV вв.) и Никифора Каллиста Ксанфопула (XIV в.), которые в той или иной степени отталкивались от моделей Гермогена и Афтония.
Установка на «вторичный» учебный материал иногда вызывала протест со стороны выдающихся византийских учителей риторики. Так, Михаил Пселл и Григорий Кипрский (XIV в.) пытались внедрить практику преподавания ораторского мастерства непосредственно по классическим текстам. Однако конкурирующая традиция всегда оставалась доминирующей, ибо была привлекательной как для многих учителей, так и для подавляющего большинства учащихся. Нам известно, в частности, что юноши, посещавшие школу Михаила Пселла, проявляли открытое недовольство его нововведениями и нередко уходили от него к другим дидаскалам.
Методы преподавания риторики практически не менялись на протяжении всего византийского тысячелетия. После знакомства с образцами древнегреческого ораторского искусства и тщательного их анализа учащиеся переходили к разнообразным упражнениям. Эти упражнения могли иметь чисто механический характер, будучи основанными на принципе имитации и исключения всего личного, а могли содержать и элемент творчества, когда учащимся давалось задание с помощью собственных аргументов опровергнуть или защитить какой-нибудь тезис, извлеченный из того или иного античного сочинения, либо, исходя из изученных примеров, составить литературный текст (басню, речь, небольшой рассказ и т. п.). Свои сочинения ученики произносили перед учителем и остальной школьной аудиторией, затем происходило общее их обсуждение. Неудачник подвергался порицаниям и упрекам, а порой и наказанию. Тот же, кто успешно выдерживал испытание, удостаивался похвал и получал добрые напутствия. Учащиеся также должны были присутствовать на публичных выступлениях своих учителей. Такие выступления в ранней Византии являлись обязательными для городских риторов.
Как и грамматическое образование, образование риторическое знало свои взлеты и падения. IV–V вв. были эпохой его расцвета. Крупнейшие города Империи — Константинополь, Александрия, Афины, Антиохия, Кесария Палестинская, Газа — славились своими школами красноречия, которыми руководили известные риторы Ливаний, Прокопий Лазский, Фемистий, Имерий, Проэресий и многие другие. В тот период учителя риторики пользовались большим уважением и часто играли важную роль в общественной и политической жизни. Однако в небольших провинциальных центрах риторических школ, как правило, не было. С VI в. наблюдается упадок риторического преподавания — оно полностью исчезает в провинции и замыкается в стенах Константинополя, но даже там традиция обучения риторике порой прерывается. Так, будущий знаменитый ученый и педагог Лев Математик не смог в начале IX в. найти в столице человека, способного обучить его искусству красноречия[3]. К середине IX в. преподавание риторики возрождается в Константинополе, а в середине XI в. и в провинции. «Золотым веком» для риторического образования оказались никейский период и эпоха последних Палеологов, когда школы риторов процветали во многих городах Империи — в Никее, Смирне, Пруссе, Трапезунде, Фессалонике и Мистре.
В монографии профессора НИУ ВШЭ доктора исторических наук И. В. Кривушина впервые в отечественной историографии проводится комплексный анализ геноцида 1994 г. в Руанде, его исторических предпосылок и причин, выявляются способы его проведения, основные организаторы и участники, роль в геноциде СМИ и христианских церквей. Исследование, основанное на большом массиве источников, показывает, как формировался «дискурс геноцида», как традиционные административные структуры трансформировались в механизмы массового истребления «врагов» и их «сообщников», как менялось сознание вовлеченных в него людей, в каких формах осуществлялось сопротивление геноциду и какими способами оно было подавлено, каковы были стратегии уничтожения и стратегии выживания, каковы были причины индифферентности ООН, зарубежных государств и мирового общественного мнения. Для широкого круга читателей, прежде всего политологов, историков, этнологов, специалистов-международников, психологов, социологов и журналистов.
В конце XIX века правительство Российской империи занималось организацией важной для мусульман религиозной практики – паломничества к святым местам, хаджа. Таким образом власть старалась взять под контроль мусульманское население России, интегрировать его в имперское пространство, а также расширить свое влияние в соседних странах. В 1920-е годы советская власть восстановила имперскую инфраструктуру хаджа. Хотя с усилением ксенофобских тенденций в 1930-х хадж был свернут, влияние СССР на Ближнем Востоке во многом опиралось на остатки прежней инфраструктуры.
Утраченное время. Как начиналась вторая мировая война. Сокращенный перевод с английского Е. Федотова с предисл. П. Деревянко и под редакцией О. Ржешевского. М., Воениздат, 1972 г. В книге известного английского историка подробно анализируются события предвоенного периода. На основании архивных документов, мемуаров видных государственных и политических деятелей, а также материалов судебных процессов над военными преступниками автор убедительно вскрывает махинации правящих кругов западных держав, стремившихся любой ценой направить гитлеровскую агрессию против СССР. Автор разоблачает многие версии реакционной историографии, фальсифицирующей причины возникновения второй мировой войны.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.
Одними из первых гибридных войн современности стали войны 1991–1995 гг. в бывшей Югославии. Книга Милисава Секулича посвящена анализу военных и политических причин трагедии Сербской Краины и изгнания ее населения в 1995 г. Основное внимание автора уделено выявлению и разбору ошибок в военном строительстве, управлении войсками и при ведении боевых действий, совершенных в ходе конфликта как руководством самой непризнанной республики, так и лидерами помогавших ей Сербии и Югославии.Исследование предназначено интересующимся как новейшей историей Балкан, так и современными гибридными войнами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда мир затаил дыхание…Прошло уже более 25 лет с окончания холодной войны, возраст целого поколения. Она началась более 75 лет назад, в 1944 — задолго до того как последние выстрелы Второй Мировой эхом разнеслись по пустошам Восточной Европы — с жестокой гражданской войной в Греции. Линии фронтов больше не рисуют, но они сохраняются в таких конфликтных зонах как Ирак, Сирия, Сомали и Украина. В эру массового производства АК-47 и ICBM, одной из таких горячих точек была Куба.Возможно, не с точки зрения потерь, а с точки зрения престижа и положения в мире, вторжение в заливе Свиней в 1961 г.