Византия в европейской политике первой половины XV в (1402–1438) - [21]

Но на последнюю уступку папы Константинополь ответил новым условием. Хотя соответствующее письмо императора на этот счет также не сохранилось, у Сиропула мы находим незаконченную цитату из него следующего содержания: «Одному императору принадлежит право созывать собор, но так как по ряду причин доходы империи сократились, а римская церковь и латиняне удерживают некогда принадлежавшие ей острова, то необходимо…»[218] На этом текст обрывается, и в дошедшем до нас архетипе имеется лакуна[219]. Однако исследователи практически едины во мнении, что речь в данном случае шла об обязанности западной церкви взять на себя все расходы по организации вселенского собора.

Судя по реакции папы, и это условие было принято. В марте 1420 г., после упомянутой встречи с Евдемоном и Хрисовергом, папа назначил легата в Константинополь, который должен был обсудить там все вопросы на местном соборе с православными иерархами. Известно его имя — это был кардинал Фонсека[220]. Немедленной отправки его на Восток, однако, не последовало. Сославшись на скудость финансовых средств, папа временно отложил ее и, с предварительного согласия византийского посла Евдемона, сначала поручил кардиналу миссию в Испанию[221]. К моменту его возвращения предполагалось собрать необходимую сумму на представительские расходы[222]. В середине 1422 г. Фонсека, закончив дела в Испании, хотя и будучи больным, действительно собирался отплыть в Константинополь. Но как раз в этот момент из Пелопоннеса пришли известия от Феодора Хрисоверга, который спешил сообщить об очередном нападении турок на византийскую столицу[223]. Миссию решено было отложить до лучших времен, а пока вместо него папа распорядился отправить в Константинополь нунция. Им стал один из первых лиц ордена францисканцев, известный в источниках под именем Антонио да Масса[224]. 15 июня 1422 г. он принял свое назначение[225], а 10 сентября прибыл в Константинополь[226]. Это произошло буквально через несколько дней после того, как турки прекратили осаду города.

16 сентября в сопровождении многочисленного эскорта, состоявшего как из византийских, так и из латинских представителей, посол был принят императором Мануилом II. Передав ему верительные грамоты, он доложил, что его цель — обсудить ряд вопросов, касающихся церковной унии. Император пообещал назначить для этого специальное время и место. На этом первая аудиенция закончилась. Следующая последовала не скоро. Через несколько дней престарелого императора разбил паралич. Сменивший его Иоанн VIII распорядился отложить переговоры на неопределенный срок.

Лишь 15 октября нунций получил возможность огласить соображения папы. Они были представлены в виде девяти пунктов[227], и их содержание в основном сводилось к следующему:

— церковная уния целиком соответствует желаниям папы, и только она способна избавить греков от переживаемых ими бедствий;

— легат, который по поручению папы должен был прибыть в Константинополь, задержался по причине болезни; затем, ввиду военной обстановки на Босфоре, вместо него прибыл нунций, которому было поручено обсудить с греками меры по организации вселенского собора (время, место, состав участников и т. д.);

— папа призывает императора и патриарха выполнить свои обещания, которые от их имени огласили Николай Евдемон и Феодор Хрисоверг во время последнего визита во Флоренцию и которые подразумевают, что объединение церквей возможно и без участия восточных епископов, не являющихся подданными империи[228];

— вышеупомянутый легат (Фонсека) в этом случае обещает грекам помощь от королей Арагона и Кастилии, а также других правителей Запада[229];

— при положительном ответе императора и патриарха папа обещает немедленно выслать легата и группу теологов для проведения униатского собора.

Приняв к сведению этот доклад, император обещал через некоторое время представить ответ на него. Однако ждать пришлось на удивление долго. За эти дни нунций успел в частном порядке побеседовать с патриархом, а 20 октября имел встречу с многочисленным собранием византийского клира в храме Святой Софии. Лишь 14 ноября папский посланник был приглашен на очередную аудиенцию и выслушал официальный ответ императора[230], который, впрочем, мог разве что разочаровать его. Император говорил, что если его представители действительно обещали папе безусловное присоединение восточной церкви к западной, то тем самым они превысили свои полномочия, так как «речь об этом может идти только на таком соборе, который будет созван по образцу семи древних вселенских соборов». Однако в настоящий момент, говорилось далее, созвать такой собор в Константинополе не представляется возможным по причине угрожающей военной обстановки, которая не позволит собрать в городе епископов из Азии и Европы. В случае ее улучшения папу обещали немедленно оповестить об этом. Пока же император просил понтифика проявить свою власть в западном мире для того, чтобы запретить всякое сотрудничество между христианами и турками, а также своим словом убеждать латинян в необходимости оказания помощи восточным христианам. Одним словом, греки давали понять, что торопиться с заключением унии не следует, пока римская церковь реальными мерами не докажет свою готовность защитить православный мир. С этим ответом Антонио да Масса в конце осени 1422 г. покинул Константинополь.