Византия - [89]

Даже трём музыкантам нашлось место, которые в дальнем углу шатра пиликали что-то заунывное на своих виелах.

Если Алиенору я уже видел и даже имел честь быть представленным в Клерво как «изобретатель» полюбившихся королевской чете соуса «Клервез» и «Салата Крестоносца», в девичестве «Оливье» (кстати, он и здесь украшал стол, явно пользуясь успехом у кайзера и венгерских монархов), то королеву Фружину увидеть довелось впервые. Ефросинья Мстиславовна оказалась красивой девушкой лет семнадцати, блондинкой с зелёными глазами. Как по мне, так она красивее Алиеноры, хотя, конечно, на вкус и цвет… Одета королева была в лимонного цвета платье с золотой вышивкой, на голове белая накидка и небольшой золотой венец.

Гёза, в отличие от жены, с непокрытой головой, волосы прихвачены скромным серебряным обручем. Хотя именно этому королю Венгрия будет обязана одним из главных своих символов — короной Святого Иштвана. Нынешняя венгерская корона, существующая уже полтора века, которой Папа короновал первого венгерского короля Иштвана I Святого, похожа на грубый угловатый шлем варварских времён, с крестом на навершии. А несколько позже византийский император Мануил Комнин пришлёт королю Венгрии в знак союза, а заодно и с претензией на вассалитет корону совсем другого типа — широкий обруч, похожий на ломбардскую «железную корону», которую мы с Ольгой видели в Монце, городке — расположенном неподалёку от Милана. Этот обруч будет обильно украшен драгоценными камнями, с эмалями-финифтями и с подвесками с боков, как на императорском венце.

Гёза окажется в сложном положении. Носить корону, пожалованную как знак зависимости от Византии, ему не особо хотелось. Но и ссориться с императором, отвергнув его дар, он не желал. Однако хитроумный король найдёт выход, соединив две короны. Старый «шлем» он вставит в византийский «обруч», и получится новая корона, которая, строго говоря, уже не будет иметь отношения к подарку Мануила, так что Гёза и императора не обидел, и себя не уронил. Видел эту корону в Королевском Замке в Будапеште, в музейной экспозиции, и помню рассказ экскурсовода. Впрочем, это будет ещё нескоро, а пока пришло время подарков.

Поклонившись вместе с Роландом царственным особам, я сказал, что мы с моим другом шевалье дю Шатле хотим поднести доставшиеся нам диковины из Персии прекраснейшим королевам христианского мира, в знак преклонения. Куртуазия — наше всё! Затем мы взяли у оруженосцев калейдоскопы, завёрнутые в шёлковые, работы Лотты платки, и мой друг поднёс подарок Алиеноре, а я Фружине. С трудом удержался, чтобы не заговорить с ней по-русски.

Увы, ничего не выйдет. И палевно, и не поймёт меня внучка Мономаха. Для неё родной мне русский язык, как для меня привычные ей «есмя» и «понеже». Так что приходится пользоваться услугами Вима, который переводит мои слова на латынь. Фружина этим языком, в отличие от меня, владеет неплохо. Вим хоть и начал моё обучение языкам, но процесс ещё далёк от завершения.

После моего пояснения, как нужно пользоваться этими штуками, Алиенора чуть раньше, а следом за ней Фружина приложили калейдоскопы к глазу.

— Какая прелесть! — воскликнула Алиенора, не отнимая глаза от окуляра.

— О, это божественно! — подхватила Фружина. — Кто это сделал?

Пришлось снова рассказывать, будто мы нашли эти калейдоскопы (название «подобрал» Вим, с моей подачи перебирая подходящие греческие слова, пока не прозвучали искомые «калос», «эйдос», «скопео»)[23] в обозе персидского купца, ставшего жертвой разбойников, а откуда он их взял — увы, неизвестно. Жёны монархов никак не могли отовраться от этих игрушек. Алиенора, которая была старше и опытнее, да и вообще более сдержанной, реагировала спокойнее. Зато Фружина восторгалась, как ребёнок. Конечно ни одна женщина, будь она даже «первой леди», не может удержаться от того, чтобы не похвастать перед другими женщинами эксклюзивной диковиной. Обе королевы то сами вертели «персидские вещицы» перед глазом, то давали это делать своим фрейлинам, пищавшим от восторга. Оба короля и кайзер тоже заинтересовались и, попросив у королев калейдоскопы, вертели их некоторое время, пока не пришли к выводу, что вещи, конечно, очень занятные, но военного значения не имеют, не то что рупоры и подзорные трубы.

Дамы, включая коронованных, прореагировали ожидаемо, мол, что эти мужчины понимают и, забрав калейдоскопы, продолжили их увлечённо разглядывать. А тут я ещё подарил Алиеноре и Фружине по набору разноцветных карандашей с точилками, объяснив, что с ними делать, а также по паре десятков листов бумаги, подкинув мысль переносить на бумагу получившиеся в калейдоскопах узоры, а потом вышивать эти узоры цветными нитками на тканях. Всё! Обе королевы и их приближённые получили увлечение надолго! Какие там трубы и тем более рупоры?! Пусть мужчины в них смотрят и орут! А у женщин есть занятие поинтереснее!

Тем временем обед закончился, и я решил оставить увлёкшихся королев, обратившись к монархам, пока они не заскучали. Следующий номер нашей обширной программы — знакомство с микромиром! Вим и Пьер поднесли купленный в Ульме ящичек с сделанным в Саарбрюккене «микроскопом» с большой хрустальной линзой, который я выставил на стол. После короткой лекции я предложил царственным особам поглядеть, кто водится в капле воды. Левенгук, которой в моей истории усовершенствовал микроскоп, тоже смог разглядеть микроорганизмы в капле воды. Теперь, судя по всему, ему придётся изобретать что-то другое.