Византия - [61]

Кое-что из этого разошлось по нескольким дворам побогаче. Но в деревне мало кому по карману были такие покупки, и большую часть этого вооружения выкупил приехавший в Танненберг Эвальд фон Мюлендам. По его словам, с таким вооружением графскую дружину можно будет разом увеличить на полсотни человек. Довеском пошли собранные на дороге стрелы и арбалетные болты, хотя нам досталась едва треть от того, что потратили противники — остальные были сломаны или потерялись, улетев в лесные дебри, где пробовать найти их — всё равно что искать иголку в стоге сена.

Обрели новых хозяев в деревне кожаные пояса, сапоги, шпоры, палатки, одеяла, бурдюки, котлы, медные и оловянные чаши, ковши, кубки, ложки, найденный в повозках и вьюках наёмников кузнечный инструмент — близнецы, осмотрев трофеи, нашли что они будут похуже подаренного их братьями, обнаруженные там же пилы, пару из которых мы решили оставить на всякий случай себе, и лопаты — те и близко не стояли по сравнению со сделанными по моим чертежам. А также рыболовные крючки с лесками и прочая мелочь. За всё это ребята выручили полсотни серебряных геллеров[17], похоже, полностью опустошив золотовалютные, точнее, серебровалютные, запасы деревни, а также массу всевозможных мехов.

Чего тут только не было!.. Медведи, волки, рыси, лисы, куницы, горностаи, белки, ласки, хорьки, дикие кошки, зайцы, бобры, выдры, норка… Всё это пришлось набивать в мешки, купленные в деревне.

Ещё среди трофеев имелись подковы и гвозди, но это мы решили оставить себе. Запас, как говорится, карман не тянет. Также остался непроданным конь Адольфа — настоящий боевой скакун был бы слишком дорог для деревенских, да и не очень им нужен, в хозяйстве от него мало пользы. Не продали мы и боевую экипировку Адольфа, командира наёмников и купца, включавшую полный кольчужный доспех с такими же шоссами и рукавицами, пластинчатые шлемы, наручи и наколенники, гамбезон на конском волосе, а также вполне качественные мечи бандитского главаря и вестфальца, и кинжалы этих двоих.

Слишком уж устрашала деревенских цена. Местный шульц, то есть староста Танненберга, и ещё пара-тройка сельских богатеев, ходили кругами, облизываясь, но купить никак не решались. Им пришлось пожалеть о своих колебаниях после нашего возвращения. Эвальд фон Мюлендам, не торгуясь, купил все три комплекта, заявив, что у него растут трое сыновей, и им всё это будет очень кстати, когда придут в возраст. Он же купил и скакуна Адольфа. Тальвар, подаренный Барзаги, я, конечно, и не думал продавать, чуйка подсказывала, что этот клинок ещё пригодится.

А графский управляющий Гебхард скупил у нас всю «меховую рухлядь», как говорят сейчас на Руси, дав вполне приличную, если верить услышанному от генуэзца Луиджи, цену. Сам он тоже был доволен сделкой, заметив, что лучшие меха пойдут на одежду для графской семьи, а остальное можно выгодно распродать благородным соседям, либо купцам, живущим в окрестных городах, или проезжающим мимо Хельфенштейна.

Затем начался торг о тканях, пряностях, фарфоре и стекле из купеческого обоза. Так как цены я знал (ещё раз спасибо Луиджи!), а Гебхард имел недвусмысленные указания графа, договорились мы довольно быстро. Фарфор и стекло продали целиком, как и ладан, мирру, камфору с миртовым и коричневым маслом, всего десять бочонков. Полностью продали и два бочонка мускатного цвета. Уж больно он дорог, жаба душила с неимоверной силой от одной мысли об использовании его на кухне, особенно после рассказа Вима, услышанного им от старшего брата. Тот присутствовал на герцогской свадьбе, где жених решил шикануть, побаловав себя и гостей «королевской пряностью» — реально королевской, даже монархи используют мускатный цвет далеко не каждый день.

Из прочих специй мы оставили себе десятую часть. Перец, корица, имбирь, мускатный орех, гвоздика, шафран пригодятся не только в кулинарных, но и в медицинских целях — недаром они очень популярны в жарких странах, столь богатых всякой заразой. Остальное тоже сторговали Гебхарду, так же, как и ткани, оставив по отрезу шёлка для себя, и один в подарок отцу Виллебальду за его помощь.

Как же мне всё-таки повезло встретить караван генуэзца на пути в Хельфенштейн! После моего описания Луиджи узнал те ткани, что я не смог опознать. Помимо обычного шёлка-сырца, которым были загружены две повозки, а также атласа и парчи, которой было несколько видов: дамасская, персидская, индийская ямдани, три разновидности китайской, различающиеся рисунком и отчасти цветами (сунская, по имени правящей сейчас в Китае династии, нанкинская, и «облачная», действительно напоминающая перистые облака на заре — я хорошо запомнил это «национальное достояние», жаба до сих пор рыдает горючими слезами при воспоминании о вечернем платье и рубашке с шарфиком, купленных жене и дочке на выставке-продаже восточных тканей, на которую меня затащили мои женщины!), итальянцем были опознаны занданача и аксамит (тоже виды парчи, но из Бухары и Византии, богато расшитые золотом и серебром), камка (разновидность атласа с цветастым рисунком), бархат и сатин — совсем не похожие на то, что продают под этим именем в XXI веке, сейчас их делают из шёлка.