Византия - [151]
Есть, правда, одно исключение из этого правила. Если добраться до Синопа, и от него идти строго на север, держа курс днём по солнцу, а ночью по Полярной звезде, то через пару-тройку суток, в зависимости от ветра, выйдешь к южному берегу Тавриды, у города Феодосии. А если от Феодосии держать строго на юг, то так же выйдешь к малоазиатскому берегу у Синопа. Лично я не очень боялся того, что наш корабль потеряет из виду берега — на такой случай компасы в Ульме сделаны. Но светить их без необходимости пока не хотелось бы. Вот когда доберёмся до театра военных действий — придёт время предъявить эти ништяки высокому собранью, в лице монархов, прелатов и прочей знати. А пока оставалось разглядывать по правому борту виды Добруджи.
Виды были так себе. Сначала болотистая дельта с тремя главными рукавами и множеством проток. Селений южнее Солинаса не видно. Если они и есть, то прячутся где-то в глубине. Наверное, боятся пиратов. Южнее дельты начинаются многочисленные лагуны, солёные и пресные, по словам командира корабля. В XXI веке тут будет полно курортов, а пока из туристов эти места навещают только нередко перебирающиеся через Дунай кочевники.
Городов нет — слишком мелководно здешнее побережье для нормальных судов, приличный порт не построить. Тут только рыбацким лодкам комфортно. Рыбацкие деревушки, кстати, попадаются на островках и косах у входа в лагуны. От угрозы с моря они защищены мелями, от угроз с суши — лагунами. Ну а если возникнет серьёзная опасность, всегда можно прыгнуть в лодки и спрятаться в лагуне среди камышей — беглецов там можно ловить годами. Так, во всяком случае, утверждают плоиархос и комес, думаю, им лучше знать.
Первым встреченным городом после выхода в море, оказалась Констанца, где в прежней жизни начался дунайский тур нашей семьи. Почти одиннадцать с половиной веков назад сюда был сослан известный римский поэт и похабник Овидий, которому в далёком будущем горожане поставят памятник (довелось его увидеть). Сослал его римский император Октавиан, уставший от оргий своей дочери Юлии, в окружении которой тёрся Овидий. Самой Юлии, кстати, досталось круче. Разозлённый папа отослал её на пустынный островок в Средиземном море, поселив в убогой хижине, велел кормить раз в сутки, из одежды выдавать только рубище, а также отказывать в косметике и сексе, что было реально жестоко. А следующий император Тиберий, бывший муж Юлии, сбежавший от неё аж на остров Родос, приказал заковать в цепи и заморить голодом, видимо за всё хорошее. Так что Овидию ещё повезло, зря он плакался в стихах и письмах на «жестокое изгнанье». Брал бы пример с коллеги Бродского: «Если выпало в империи родиться, лучше жить в провинции у моря…». Октавиан ему это и устроил. А могло быть куда хуже, как с другим знаменитым литератором, Сенекой, при Нероне. К Овидию хотя бы не являлся на дом центурион со словами: «Цезарь желает, чтобы ты умер!».
Впрочем, от римской старины в Констанце XII века ничего не осталось. Типичный средневековый портовый городок. Не слишком впечатляющая стена, не особо оживлённая гавань. После Констанцы миновали Мангалию, городок ещё менее значительный, потом Кари, ухудшенную копию предыдущего. Дальше был мыс Калиакра, с городком Тетрасида, над которым возвышается башня-маяк. Ночью на её верхушке жгут огонь, днём солому с дёгтем, предупреждая мореходов об опасности столкновения со скалистым берегом, и от отклонения от него в открытое море. Здесь, географически, кончается Добруджа и начинается собственно Болгария. А ещё в этом месте к берегу моря выходят северо-восточные отроги Балканского хребта. Кочевникам, регулярно забегающим в равнинную Добруджу, продвигаться дальше весьма затруднительно, видимо потому береговой пейзаж южнее мыса становится намного оживлённее. Города пошли один за другим.
Карвуна, Матиополис, Экрем… Где-то здесь будут Золотые Пески, на которых мы с Ольгой и Ленкой грелись в будущем. Глаза предательски защипало. Так, надо взять себя в руки!
У Варны берег снова повернул на юг. Дальше позади остались Аспрос, Навлохос, Эймос. За этим городом начинался обширный залив Бургас, или Пиргос по-нынешнему, где начинается Фракия. По его берегам расположились Месембрия, Ахелой, Пиргос, Созополь. Флот прошёл между этими городами и островами Святая Анастасия, Святой Иван, Святой Кирик, Святой Фома, на которых виднелись монастыри. Ни в один из всех этих городов на побережье корабли с крестоносцами не заходили. Моряки спешили доставить армию в Малую Азию до начала осенне-зимних штормов. Крестоносцы, от монархов до последнего обозника, возражать не собирались. Хотя, во время путешествия по нижнему Дунаю практически все в армии успели обзавестись пробковыми жилетами и поясами, а многие и спасательными кругами (кстати, вызвав большой интерес византийских моряков), но бултыхаться в холодном осеннем море никто не желал.
После выхода из залива фракийский берег постепенно стал загибать в юго-восточном направлении. Флот миновал небольшие порты Василикос, Ахтополь, Мидия. Дальше берег повернул в восточном направлении. Городов на берегу больше не было. По словам плоиархоса Михайлаки их и не будет до самого Понта. Интересно, отчего так? Нет подходящих мест для порта, или соседство Константинополя, где сходятся торговые пути с половины известного мира, не даёт подняться другим городам?
