Византия - [136]

— Куманы! — услышал я чей-то крик.

Похоже, не я один разглядел неприятеля. Всё-таки тридцать пар глаз — это вам не хухры-мухры. Кто-нибудь да бросит случайный взгляд на холм, где показались половцы.

А тем временем на том же холме снова стали появляться всадники. И все мы будто зачарованные смотрели, как их становится всё больше и больше. В трубу я видел, что половцы вооружены в основном луками и саблями, редко у кого имелись копья, со свисавшими с наконечников красными бунчуками.

Сколько их? Десять, двадцать, тридцать… Пятьдесят семь. М-да, практически двукратное превосходство. И хотя большинство были одеты в кафтаны, нательные рубахи, штаны и сапоги, но немало было и таких, кто носил кожаные с металлическими бляхами доспехи, головы их украшали шлемы, некоторые с полумаской, скрывая верхнюю часть лица. Сразу видно, не какие-то голодранцы, а воины, привыкшие забирать чужие жизни и с неохотой отдавать свои. И все, думаю, понимали, что на уставших лошадях нам далеко от них не уйти.

Тут я неожиданно для самого себя пробился к державшимся вместе королю Франции и кайзеру Германии, и громко заявил:

— Ваши Величества, нам от них не уйти, лошади слишком устали за время охоты. Предлагаю занять оборону вон там.

Я показал рукой на противоположное от того холма, который был уже усеян половцами, возвышение. Оно поросло небольшим лесочком, среди которого виднелись руины какого-то крупного кирпичного строения. Перед ним расстилалась чистая равнина, справа овраг, небольшой, но непреодолимый для конных, да и пешим через него перебраться было бы весьма затруднительно. Слева росла непролазная чаща деревьев и кустарников, сквозь которую не было ходу ни на верховым, ни пешим, во всяком случае без топоров, которых у противника вроде бы не наблюдалось.

А сзади возвышался отвесный обрыв, являющийся частью цепи крутых холмов, тянувшейся в обе стороны, насколько хватало глаз. Так что обороняющиеся могли не опасаться нападения сзади и с флангов, а если прикрываться деревьями и остатками стен — нападающие оказывались как на ладони.

Монархи переглянулись, после чего Конрад сказал Людовику:

— Это самое дельное предложение, которое я услышал за последние несколько минут. То место действительно весьма подходит для обороны. Предлагаю немедленно занять этот холм и показать этим неверным, на что способны воины Христа.

Людовик также не имел ничего против моего плана, и вся наша толпа немедленно двинула в сторону вышеозначенного холма. Не то чтобы галопом, всё-таки хотелось сохранить достоинство, но и не шагом — риск получить в спину атаку превосходящей нас по численности половецкой конницей был слишком велик.

Монархи ехали в авангарде нашего отряда, мы с же с Роландом, близнецами и Пьером двигались почти в самом арьергарде, то и дело бросая взгляды за спину. Когда мы уже были у самого подножия холма, половцы с криками и гиканьем рванули всей толпой с косогора вслед за нами, на ходу пуская вдогонку нам стрелы. Но расстояние даже для половецких луков было великовато. Тем не менее мы прибавили ходу, и вскоре наконец достигли холма, тут же спешившись и спрятав четвероногих среди руин здания. похоже, ещё римской постройки, судя по латинской надписи над воротами. Не хотелось, чтобы шальная стрела вывела из строя чью-нибудь лошадь.

До половецкой лавы оставалось метров триста. Я снова достал трубу. Среди нападавших выделялся высокий и вроде как немолодой воин, одетый поприличнее своих товарищей. Рядом с ним скакал стройный, безусый юноша, посылавший в нашу сторону стрелу за стрелой.

Прячась за деревьями, мы взвели арбалеты, наложили стрелы на луки, а уж мечи достать, если дело дойдёт до рукопашной — секундное дело. Учитывая, что Второй Латеранский собор в 1139 году запретил использование арбалетов, в нашей охотничьей компании их было не так уж и много. У нашей четвёрки, у Людовика и Конрада, Гильома и ещё нескольких дворян. Остальные были вооружены обычными луками. Ну или не совсем обычными, если иметь в виду произведение искусства, которым был вооружён Пьер.

Лучники и начали бить первыми, всё-таки пущенная из лука стрела летит дальше, нежели пущенный из арбалета болт. Правда, некоторые арбалетчики всё же выпустили по болту, но ожидаемо те до цели не долетели. Болт — он хорош против кольчуги, когда стрела бессильна пробить железо. В принципе, наши враги не так уж и хорошо защищены, и стрела не окажется лишней.

Вот один половец выпал из седла, сражённый чьей-то меткой стрелой. Кажется, стрелой Пьера, вон как парень довольно скалится, выцеливая уже следующую жертву. От падения с половца слетел шлем, и стали видны его рыжеватые волосы. Да, читал я когда-то, что половцы в целом выглядели европеоидами, были рыжи или светловолосы и голубоглазы, но сейчас нам не до таких подробностей. Враг есть враг, подумал я, выцеливая жертву.

И тут же метрах в десяти от меня послышался вскрик. Я обернулся — один из оруженосцев Конрада, чьего имени я не помнил (а скорее и не знал), сидел на земле, прижимая руку к плечу, из которой торчало оперение стрелы. Пренебрёг кольчугой, оделся легко, вот и пожалуйста.