Византия - [111]

Новое блюдо понравилось! И кайзеру, и обедавшим с ним знатным особам, включая его зятя Германа Баденского, и сводных братьев — маркграфа Австрии и епископа Фрейзинга, а также кардиналов Теодвина и Этьена де Бара. Смолотили всё до последней ложки, после чего…потребовали добавки!

За сие блюдо кайзер меня изволили отблагодарить снятым со своего пояса дорогим кинжалом в усыпанных самоцветами ножнах, с крупным сапфиром в рукояти. Забегая вперёд, скажу, что с тех пор «Сорбито Империаль» стал одним из традиционных угощений на императорском столе. И не только императорском. Гёза с Фружиной и Людовик с Алиенорой тоже заценили мой супчик. При этом королева Венгрии вопросительно поглядывала на представленного в качестве автора нового супа шевалье де Лонэ. В её взгляде так и читалось: «А как же мне?»

Пришлось продолжить кулинарное изобретательство. Эх, лечо бы сделать! В своё время меня этому бабушка научила. Для Венгрии было бы самое то, как-никак в будущем лечо станет национальным блюдом венгров! Увы, и с помидорами, и со сладким перцем (который в будущем ещё почему-то называют болгарским, хотя Болгария была отнюдь не первой страной в Старом Свете, куда его завезли из-за океана) европейцы познакомятся только во времена Колумба. Немного подумав, предложил венгерской королевской чете пиццу, обозвав её на латыни, после консультации с Вимом, «Королевской лепёшкой» («Tortilla Regius»). Настоящая пицца появится только в XVI веке, когда до Италии доберутся помидоры, хотя лепёшки с сыром, зеленью и прочим известны с античности. Но я приготовил с помощью венгерского королевского повара и Паулы нечто такое, что здесь ещё не видели. Фружина пришла в восторг, особенно когда я объяснил, что тут нужны только лепёшка, сыр да соус погуще, а дальше всё зависит только от фантазии поваров и их хозяев — полная свобода комбинировать разные виды мяса, всевозможных рыб и прочие дары моря, рек, озёр, всякие овощи-фрукты и прочие грибы-ягоды.

Гёзе новое блюдо тоже пришлось по вкусу. Когда я увидел, как довольный король стягивает с пальца кольцо с изумрудом и мелкими сапфирами и протягивает его мне, только вздохнул про себя, однако не забыв рассыпаться в благодарностях. Ещё один мой палец украсился перстнем. И не снимешь, иначе дарители увидят, что подарок не носится — обидятся, чего доброго.

А вот его жена удивила. Ещё когда я просил руку Паулы для Вима, проговорился, что в родной Оверни живёт девушка, на которой я хочу жениться после похода. И теперь Фружина подарила мне для моей будущей невесты красивое ожерелье из довольно крупных жемчужин. Щедрая в Венгрии королева! За пиццу — жемчужное ожерелье! И это не считая перстня от Гёзы. Узнай кто о таком в прежней жизни — охренели бы! Осталось только преклонить колено и почтительно поцеловать ручку за настоящий королевский дар.

Ну а после этого не презентовать какой-нибудь оригинальный рецепт нашей королеве было бы натуральным свинством. Пораскинув мозгами, я заказал меднику пару небольших бронзовых котелков на подставках, и к ним две горелки на спиритусе. Затем, перегнав в сделанном по заказу нашего короля самогонном аппарате черешневую настойку, получил нечто вроде кирша. Ну а дальше всё было просто. На глазах Алиеноры, обмазав котелок внутри оливковым маслом, я раскочегарил спиртовую горелку-фондюшницу, засыпал сыр, пояснив, что можно экспериментировать с разными его видами (где, как не во Франции с её сотнями видов сыров, делать это?), добавил белого вина, самопального кирша, крахмала, приправил чесночком, лучком, перцем, расплавил сыр, и вуаля — блюдо, которое я, разумеется, назвал исконно французским словом «фондю» — ну а как ещё назвать растопленный, расплавленный, тянущийся сыр — готово! Осталось только макать туда кусочки хлеба, мяса, рыбы, овощей и прочее, для чего я вручил королеве набор серебряных вилок, показав, как ими пользоваться.

Вообще-то, как рассказывал Алессандро, вилки придумали задолго до этого времени, в Китае, два с половиной-три тысячелетия назад. Ещё в античные времена вилки дошли до Египта и Рима, правда, там их использовали только на кухне, чтобы не хватать во время готовки горячие куски руками. Три века назад на Ближнем Востоке додумались до употребления вилок за столом. Вскоре этот обычай переняли и в Византии. В прошлом веке вилки появились на юге Италии. На севере «сапога» вилками станут есть в следующем веке, а во Франции первую вилку увидят только в двадцатых годах XIV века. Вообще, вилки распространялись в Европе туго, к примеру, в Англии с ними познакомились лишь в XVII столетии. Считалось что это из-за формы двузубых вилок, похожих на те вилы, которыми в аду черти поддевают грешников. Но я сразу заказал у серебряных дел мастера в Пеште привычные мне вилки изогнутой формы, с четырьмя зубцами, без всяких аналогий с разной чертовщиной. Алиеноре и вилки, и тем более фондю, очень пришлись по вкусу, во всех смыслах. Людовику тоже.

Вдобавок я поднёс королевской чете ещё одну придумку, которую в будущем называли китайским фондю, хотя на фондю это блюдо не особо походило. Тут больше подошло бы китайское название «хо го», то есть «горячий котёл». По сути, тот же котелок со спиртовой горелкой, но в нём греется не сыр, а овощной или грибной бульон. В него окунают тонко нарезанные кусочки мяса, которые сразу свариваются в кипятке, затем «купают» в соусе и едят. В получившемся в итоге на этом мясе бульоне варят пельмешки с грибами, и всё это тоже едят. Я слегка усовершенствовал рецепт, предложив макать кусочки мяса, сварившегося в бульоне, хоть в соус, хоть в тот же расплавленный сыр, а пельмени, которые я назвал «ушками» («les feuilles»), делать с самой разной начинкой — и тоже по желанию макать на вилке в фондю. Сам «горячий котёл» или «китайскоё фондю» я назвал «Котелок Королевы» («Melon de Reine»).