Византия и Московская Русь - [11]

В экономическом отношении, — главная угроза исходила от Венеции, крупнейшей морской державы, стремившейся взять под контроль торговые пути из Западной Европы на восток; Византия была помехой и здесь.

Внутренняя политика Византийской империи в правление Комнинов способствовала росту больших владений, которые принадлежали военной знати. Пока императорская власть была достаточно сильна, чтобы контролировать эту византийскую разновидность феодализма, сохранялась видимость единства империи. Однако после 1180 года быстрая смена императоров и их неспособность справиться с политическими проблемами разрушили фасад византийской мощи. Особенно заметной была слабость империи на Балканах. В 1183 году сербский жупан Стефан Неманя смог, при активной венгерской поддержке, установить прочную независимость. Почти в то же время восстание в Болгарии, к югу от Дуная, возглавлявшееся братьями Петром и Асеном, повлекло за собой кровавые сражения с византийцами, которые закончились фактическим признанием Византией независимой Болгарии со столицей в Тырново. При царе Калояне (1197–1207 гг.), младшем брате Петра и Асена, Болгария стала главной силой на Балканском полуострове.

Общий развал коснулся и таких отдаленных провинций, как Кипр, где в последние годы XIII столетия провозгласил себя императором Исаак Комнин, и Трапезунд, где два внука Андроника I — Алексей и Давид — с помощью грузинской царицы Тамары установили независимую империю (1204 год).

Поэтому, когда в 1204 году крестоносцы захватили «царицу городов», на территории бывшей империи уже существовали элементы будущей политической структуры: Трапезунд на востоке, Сербия и Болгария на Балканах. Но основание Латинской империи в самом Константинополе, венецианский патриарх на престоле Иоанна Златоуста и Фотия в Святой Софии были событиями необычайного символического значения: они вызвали не только естественный патриотический протест греков; греческие богословы и иерархи впервые сознали всю серьезность папских притязаний. До 1204 года византийская полемика с латинянами сосредотачивалась на прибавлении ими «филиокве» к Символу веры, на вопросах богослужения и церковной дисциплины, которые расценивались как серьезные, но поправимые ошибки запада. Когда папа Иннокентий III назначил Фому Морозини патриархом, большинство византийцев увидело, что западное христианство действительно верит в исключительные и универсальные права папы, как преемника Петра, то есть совсем по–другому понимает церковь. [50]

Впрочем, вскоре стало ясно, что вожди крестоносцев не обладают ни военной силой, ни внутренней сплоченностью, необходимыми, чтобы полностью подавить сопротивление Византии. Через несколько месяцев после падения Константинополя образовалось два греческих государства, претендовавших быть законными преемниками империи: Эпир и Никея. В Эпире Михаил Дука возглавил коалицию местных греческих аристократов, принял титул «деспота» и утвердил свою столицу в Арте. В 1224 году он освободил Фессалоники от латинян и был коронован «римским императором». Тем временем зять императора Алексея III, Феодор Ласкарис, собрал вокруг своей столицы в Никее земли западной Малой Азии. В 1208 году он тоже принял титул императора.

Завоевание Константинополя латинянами повлекло за собой умножение числа «имперских» центров — Трапезунд, Никея, Фессалоники, Кипр, затем Болгария, и, кроме того, Латинская империя в самом Константинополе. Повсюду правители претендовали быть «императорами римлян». При полном распаде реальной империи, парадоксальным образом, в политическом сознании современников возрождалась сама имперская идея: никто, даже балканские славяне, не удовольствовался созданием национальных государств. Они либо продолжали номинально подчиняться универсальному организму империи (причем иногда папство заменяло Константинополь в качестве носителя законной имперской власти), либо объявляли передачу империи («translatio imperil») столице своего собственного государства. Гораздо позже, в XV и XVI веках, когда созидалась идеология «Москвы — третьего Рима», Московская Русь руководствовалась в своей политике той же внутренней логикой.

Однако в XIII веке продолжал существовать один очень важный институт, который не поддавался общему процессу разложения и оставался мощным средством объединения: это был православный Константинопольский патриархат. В 1204 году, когда 13 апреля крестоносцы ворвались в город, правящий патриарх Иоанн X Каматерос укрылся во Фракии, в Дидимотихе, где латинское господство вскоре было свергнуто местной греческой знатью, призвавшей на помощь болгар. [51] 14 апреля 1205 года болгарский царь Калоян разгромил латинян у Адрианополя. Калоян, заклятый враг новых хозяев Константинополя, тем не менее номинально признал духовный примат папы: 7 ноября 1204 года римский кардинал посвятил в Тырново болгарского архиепископа Василия, а Калоян получил от папы королевскую корону. Вряд ли укрывавшийся в Болгарии патриарх Иоанн сочувствовал этому. Возможно, что именно политический оппортунизм Калояна был одним из решающих факторов, заставивших византийскую церковь искать опору для выживания не в Европе, а в Азии. После смерти Иоанна Каматероса (1206 год) патриарший престол оставался вакантным в течение почти двух лет, и новый патриарх, Михаил Авториан, был избран не в Болгарии, а в Никее (1208 год), вслед за чем последовала императорская коронация «деспота» Никеи Феодора Ласкариса.