Витязи в шкурах - [15]

— Они не уйдут, и ты это знаешь. Русские укореняются здесь все прочнее. Они покупают наших пенсиями и компенсациями, они обещают мир и работу. Люди устали от войны и соглашаются. Моджахедов продают. Абдуллу убили, Ахмада убили, Рамзана убили… Рано или поздно кто-нибудь продаст и тебя. Тебя тоже убьют или, что хуже, посадят на всю жизнь за решетку. И ты будешь умирать там медленно, в тоске, зная, что никогда не увидишь гор и солнца над ними.

— Чего хочешь? — спросил Мумит.

— Уехать с тобой. Далеко. У тебя ведь есть деньги, а если и нет, то мы — молодые, здоровые, заработаем. Я хочу, чтобы у меня была семья, дети. И чтобы ты был со мной. Разве мы не заслужили счастья?

Мумит промолчал. Утром они ушли и больше в дом Зейнаб не возвращались. Ночевали у других.

Три месяца спустя, недалеко от Моздока, к автобусу, притормозившему у остановки, подошла женщина в белом нарядном платке. Заглянула в окна. Воентехники в фуражках и штатские служащие военного аэродрома с недоумением наблюдали за ней. Первым сообразил водитель — захлопнул перед незнакомкой дверь. Та отступила и, улыбнувшись, сделала еле уловимое движение рукой…

Мумит не видел по телевизору сюжет о взорванном автобусе — был в горах. А когда через неделю спустился в село, ему передали запечатанный конверт.

«Карим, любимый, — было выведено ровным женским почерком на вырванном из ученической тетрадки листке, — я молила и сейчас молю Аллаха, чтобы мы встретились с тобой, в раю. Мне сказали, что это обязательно случится, если мы погибнем, убивая неверных. Я иду в рай, счастливая, и буду ждать тебя там. Я молю Аллаха, чтобы ждать было недолго…»

Этой ночью Мумит, запершись в комнате, долго сидел у окна, невидящим взором глядя в темное стекло. Зайнаб впервые за все время их знакомства назвала его прежним именем. И цель выбрала, думая сделать ему приятное хотя бы напоследок… Он не плакал — разучился. Но сухой шершавый комок долго ворочался в горле.

Зайнаб была права — за смерть жены и детей он отомстил стократно. Но остановиться не мог. Если он не верил в Аллаха, милостивого и милосердного, то Юсеф и все остальные верили. Хотя они беспрекословно подчинялись ему, гордились им (Мумит не раз слышал, как его моджахеды хвалились перед другими своим командиром, называя его Масудом — удачливым), но стоило Мумиту сделать что-то не так… Из жизни, в которую он вступил, сбив два штурмовика, выхода было два. Первый: в рай к Зайнаб. Мумит не верил в рай, поэтому оставался второй — под белой буркой на родовое кладбище. Это если твой труп не достанется русским…

Когда он в очередной раз приехал к Хасану, они говорили долго.

— Я часто вспоминаю командира школы, который хотел расстрелять тебя, — сказал ему Хасан, — он не ошибался. Мне все труднее с тобой. Ты отказываешься использовать смертниц, хотя с ними работают все, не хочешь проводить диверсии в городах кафиров. С твоим умением планировать операции, ты мог бы достичь успеха даже без смертниц. Но ты не хочешь. Почему?

— Горцы не воют с женщинами и детьми, — устало ответил Мумит. — Это позор.

— А как другие воюют?

Мумит промолчал.

— Кафиры пришли на твою землю, они убили твоих детей, а ты боишься отплатить им тем же?! — раздраженно воскликнул Хасан.

— Есть только один человек, чьих детей я убил бы, — тихо сказал Мумит после долгого молчания. — Того, кто отдал приказ бомбить мою страну. Того, кто командует всеми русскими. Его самого я убить не смогу — хорошо охраняют. А вот детей можно попробовать.

— Так убей!

Мумит замолчал. Затем поднял глаза на Хасана, и тот невольно поежился, увидев в их серо-стальном блеске ответ.

— Ты и твои люди должны мне помочь…

* * *

Майским вечером фургончик с витиеватой надписью «Кавказский стол» и красочным рисунком румяного шашлыка на шампуре притормозил у подъезда обычного жилого дома. Из стоявшего неподалеку черного джипа тут же вышли двое плечистых мужчин в одинаковых черных костюмах, подошли.

— Документы! — строго потребовал один.

Водитель и пассажир, худощавый мужчина лет тридцати во фраке с галстуком-бабочкой, послушно протянули паспорта.

— Вдвоем будете работать? — спросил человек в черном костюме, внимательно разглядывая людей в салоне.

— Я один, — торопливо пояснил худощавый. — Он, — кивнул он в сторону водителя, — только поможет занести коробки.

Человек в черном стал листать странички паспортов, скривился:

— Валид Валид-оглы… Русского официанта не нашлось?

— Ресторан называется «Кавказский стол»…

На площадке третьего этажа гостей встретили еще двое. Молча проверили документы, коробки, затем, не спеша, обыскали.

— Что это? — спросил один из охранников, доставая из коробки несколько маленьких бутылочек.

— Уксус, вытяжки перца, кориандра… Приправы, — спокойно ответил Валид. — Пробовать будете?

Охранник свернул пробку одной из бутылочек, понюхал. Скривился.

— Кто будет работать с гостями? — спросил.

— Я.

— Каждый час будешь выходить на площадку, — не терпящим возражения тоном сказал охранник. — Мы осторожно заглянем, потом можешь продолжать. Все ясно?..

Ровно через час Валид выглянул на площадку. Охранник скользнул мимо него в квартиру и почти сразу вернулся.