Витязь в тигровой шкуре - [8]

Нестан-Дареджан, царевна,

С детства мне была знакома.

Безоаровую башню

Царь воздвиг ей вместо дома.

Безоар – волшебный камень,

Он целит от всех болезней.

И жила царевна в башне, –

Розы утренней прелестней.

Был задернут аксамитом [3]

Вход в запретные покои,

Днем и ночью здесь курилось

Благовонное алоэ,

Перед башней из фонтана

Струи тонкие взлетали,

В цветнике цветы качались,

Птицы в клетках распевали.

И Давар, сестра царева,

Овдовевшая в Каджети,

Обучала деву в башне

Всем премудростям на свете.

Две служанки постилали

Ей девическое ложе,

Но Асмат была царевне

Всех милее и дороже.

Раз, с охоты возвращаясь,

Царь сказал: «Пойдем со мной,

Отнесем добычу нашу

В дар царевне молодой».

Взяв убитых куропаток,

Я пошел за Фарсаданом

И у башни очутился,

В цветнике благоуханном.

Тут в ограде изумрудной,

Где качался кипарис,

Мы умылись у фонтана

И к царевне поднялись.

Царь раздвинул пышный полог

И вошел в покой заветный.

Я остался ждать у входа,

Для царевны незаметный.

Снова занавес открылся.

Черноокая Асмат

Приняла мою добычу…

Тут, за полог бросив взгляд,

Деву чудную узрел я,

И она меня сразила.

Горе мне! Копье златое

Бедный разум мой пронзило!»

Тариэл при этом слове

Пал, как мертвый, но подруга,

Омочив виски водою,

Привела в сознанье друга.

Тариэл вздохнул глубоко

И, едва сдержав рыданье,

Безутешный и печальный,

Продолжал повествованье:

«Горе мне! Копье златое

Бедный разум мой пронзило!

Как подкошенный, упал я,.

Сердце сжалось и застыло.

Я очнулся на кровати.

Царь стоял передо мною,

Плакал горькими слезами,

Обнимал меня с тоскою.

Слаб я был, мешались мысли,

Неземным огнем палимы…

Надо мной у изголовья

Пели мукры [4] и муллимы [5].

Нараспев Коран читали

Муллы, сгорбившись сутуло,

Мой припадок объясняли

Чародейством Вельзевула.

Так три дня, три долгих ночи

Жизнь и смерть во мне боролись.

Наконец, на день четвертый,

Превозмог свою я горесть.

Встал с кровати я, но в сердце

Тлела огненная рана.

Юный лик, кристаллу равный,

Стал подобием шафрана.

И тогда глубокой ночью,

Вся закутана чадрой,

Предо мной Асмат предстала,

Словно призрак неживой.

«Витязь, – девушка сказала, –

Вот письмо, читай скорее.

От царевны нашей юной

Ныне послана к тебе я».

«Лев, – писала мне царевна, –

Я твоя, не умирай.

Слабость жалкую любовью,

Полюбив, не называй.

Для влюбленного приличен

Подвиг, витязя достойный.

Встань, обрушься на хатавов,

Усмири их край разбойный.

Лев, тебе прилична слава.

Заслужи ее, молю!

Я давно тебя желаю,

Я давно тебя люблю.

Будь же мужествен и крепок.

Пусть твоя вернется сила!

Посмотри, каким сияньем

Жизнь твою я озарила!»

Я прочел, и предо мною

Тьма кромешная исчезла,

Радость сердце озарила,

И душа моя воскресла.

Подарить хотел Асмат я

Чашу, полную рубинов.

Но она взяла колечко

И ушла, меня покинув.

Мой отец давно скончался,

Был в те дни я амирбаром.

О хатавах говорила

Мне красавица недаром:

Наши данники, хатавы,

Отказались от налога.

Фарсадан в великом гневе

Наказать решил их строго.

Я собрал большое войско

И пошел на Хатаэти.

Враг, бесстыдный и коварный,

Предо мной раскинул сети.

Царь Рамаз послал дары мне

И велел сказать вельможам:

«Полководцу Тариэлу

Мы противиться не можем.

Мы сдаемся без сраженья.

Заключайте нас в оковы –

Искупить любой ценою

Мы грехи свои готовы.

Отпустите же войска вы,

Приезжайте с Тариэлом –

Мы сдадим вам все богатства

И вину загладим делом».

И ответил я Рамазу,

Вражий умысел почуя:

«О Рамаз, с тобою биться

Понапрасну не хочу я.

Коль решил ты в самом деле

Подчиниться Фарсадану,

Я к тебе как друг приеду

И губить тебя не стану».

Триста витязей отважных

Я от войска отделил,

Дал им шлемы и кольчуги

И к Рамазу поспешил.

Остальным войскам велел я

Тайно следовать за мною

И, скрываясь в отдаленье,

Быть всегда готовым к бою.

Как-то раз на холм высокий

Я поднялся на коне.

Пыль огромными клубами

Расстилалась в стороне.

Это двигались хатавы,

Люди, полные коварства,

Чтоб схватить нас безоружных

И в свое отправить царство.

Веря в легкую победу,

Шел на нас лукавый враг.

Вот вдали дымок поднялся –

Это был условный знак.

Справа, слева друг за другом

Люди кинулись в сраженье.

Лук пропел, и первый воин

Пал на землю без движенья.

Кони дрогнули в испуге,

Воцарился беспорядок.

Напустился на врагов я,

Как орел на куропаток.

Одного схватив за ноги,

Бил без промаха в другого,

Громоздил из трупов груды,

Но враги смыкались снова.

Окруженный их полками,

Жаркой кровью обливаясь,

Я разил врагов без счета,

Наступал на них сражаясь;

На седло мертвец валился

Переметною сумою;

Где лишь я ни появлялся,

Все бежало предо мною.

Время к вечеру клонилось.

Солнце в облако садилось.

На холме хатав-дозорный

Вскрикнул – все засуетилось.

Вдалеке мои отряды

Появились, словно тучи.

Пыль неслась, литавры били,

Кони двигались могучи.

Овладел врагами ужас,

Все бежало в беспорядке.

Царь Рамаз коня пришпорил,

Убегая без оглядки.

Я настиг его и выбил

Из седла, и вместе с войском

Был пленен Рамаз лукавый

В том сражении геройском.

Всех врагов обезоружив,

Я исполнил свой обычай

И на родину вернулся

С драгоценною добычей.

Много было тут сокровищ –

Тканей, перлов, изумрудов.

Через силу их тащили

Больше тысячи верблюдов.

Для себя чалму я выбрал

Из блестящей черной ткани.

Ни один доселе смертный

Не слыхал ее названья.

Кто ее соткал – не знаю.

Нити искрами светили,

Словно были из металла,