Витя Коробков - пионер, партизан - [16]

Шрифт
Интервал

— Ты, видно, любишь рисовать, мальчик? — спросил незнакомец.

— Люблю, — ответил Ваня, не прерывая своего занятия. — Очень люблю. Давайте я вас нарисую, — обернулся он к человеку, единственному из взрослых заинтересовавшемуся его работей.

— А будет похоже?

— Ну а как же, — улыбнулся Ваня. — В точности. Вы знаете, я как-то тетушку Варвару нарисовал, соседку нашу. Так она неделю целую сердилась. Так похоже, было.

— О, значит, и я буду сердиться. Тогда лучше не рисовать.

— Не бойтесь, — уверенно сказал мальчик. — Я нарисую так, чтобы вы не сердились. Вот, смотрите. Ра-аз, два-а, три-и. Так. Вот здесь немножко. Теперь усы. Подрисуем море. А? Похоже?

— Похоже, — сказал незнакомец. — Даже очень похоже.

— Ну, рассердитесь? — мальчик посмотрел смело и открыто в лицо своему собеседнику.

— Нет, — сказал тот, — не рассержусь. Ты чудесно рисуешь. Кто тебя научил?

— Никто. Я сам.

Ваня взял уголек и стал выводить на белой стене контуры корабля. Незнакомец следил за уверенными движениями маленькой руки и думал о том, что перед ним стоит великий художник и никто не заботится о его будущем.

— Ты чей же, мальчик? — прервал он свое раздумье.

— Я? Айвазовский. Может, знаете?

— Нет, не знаю. Но стоит узнать. Я встречусь с твоим отцом. Прощай.

Незнакомец повернулся и медленно пошел прочь. Ваня заволновался. Кто же он такой? И о чем он будет говорить с отцом? Не стряслось бы опять беды.

— Дяденька, дяденька, — закричал он. — А вы кто?

«Дяденька» обернулся и ласково сказал:

— Я городской архитектор.

И пошел дальше степенной походкой.

Мальчик окончательно расстроился. Конечно, архитектор пожалуется, что он испортил рисунками стену дома. Опять будет нагоняй. Зажав уголек в руке, Ваня побрел вдоль каменного забора. Он чувствовал себя глубоко несчастным.

А между тем судьба улыбнулась ему. Архитектор не обманул. Он на другой же день пришел к Константину Айвазовскому — отцу маленького Вани. Долго беседовали с глазу на глаз. Никто не узнал, о чем они говорили, но только с этого дня жизнь Вани резко переменилась. Архитектор определил его в симферопольскую гимназию, а через три года Иван Айвазовский уехал в Петербургскую Академию художеств.

— Вот как, друзья мои! — закончил директор. Он обнял ребят за плечи. — Ну, а вы кем хотите быть? Летчиками, танкистами, путешественниками?

Мальчики переглянулись. Витя схватил Славку за руку. «Молчи», — как бы говорил он. Но Славка не смолчал.

— Дядя, — сказал он, — и Витя рисует. Он хочет стать художником.

Витя покраснел от смущения.

— Рисуешь? — спросил директор. Лукавая искорка, мелькнула в его темных глазах. — А меня сможешь нарисовать?

— Смогу, — тихо проговорил Витя. Теперь ему было досадно, что не он сам оказал о своей страсти к рисованию.

Николай Степанович глянул на него строго и, как показалось Вите, осуждающе, словно спрашивал: «Не хвастаешь ли?» Мальчик ответил смелым, серьезным взглядом: «Нет, не хвастаю». Директор поднялся с дивана.

— Идемте!

Он провел ребят к себе в кабинет, дал Вите альбом, карандаш.

— Рисуй, — сказал он коротко и сел в кресло, стоявшее у окна.

Витя опешил. Но карандаш взял и стал выводить привычными движениями одну линию за другой. Скоро он увлекся и уже не замечал ничего: ни пристального взгляда Николая Степановича, ни беспокойного сопения Славки, которому не терпелось сказать: «Вот видите, вот видите, как он рисует? Ага!»

Время летело. Художник терпеливо ждал.

Еще два-три осторожных штриха, и Витя решительно отложил карандаш.

— Готово.

Николай Степанович неторопливо встал, подошел к столу. На карандашном рисунке черты его лица были схвачены удивительно точно. Он долго молчал, разглядывая рисунок: Потом спросил, положив руку Вите на плечо:

— Где учишься?

— В шестой школе.

— Успехи?

— У меня все пятерки.

— Молодец. Учись. А об остальном мы позаботимся.

Он сказал: «мы позаботимся», значит, рисунок одобрен. Витя почувствовал комок в горле. Он вскинул голову, хотел что-то сказать, но слова не шли с его задрожавших губ… — «Успокойся, ты будешь художником», — Вите показалось, что это донеслось откуда-то издалека.

Ребята еще посидели у директора. Он показывал им новые, недавно найденные работы Айвазовского, свои рисунки, картины, показал работы студийцев. На прощанье условились, что с будущего года Витя начнет посещать занятия детской художественной студии.

ЗНАЕШЬ ЛИ ТЫ СВОЙ ГОРОД?

Сбор звена подходил к концу. Пионеры обсуждали, чем заняться в дни весенних каникул. Интересных дел намечалось немало. Заманчивой была и экскурсия в Симферополь, и поездка на Перекоп к местам знаменитых боев времен гражданской войны. Кто-то предложил съездить в Ялту, осмотреть Никитский ботанический сад.

— Все это хорошо, — вмешался Витя. — Но ведь мы и свой город еще не знаем как следует.

Ребята удивились:

— Как это не знаем?

— А так!

— Нет, знаем! — раздалось сразу несколько голосов: — Город Феодосия, на берегу моря. Морской порт и курорт. Здесь жил великий художник Айвазовский.

— Это не все, — сказал Витя. — А вот есть у нас в городе улица Назукина. Почему она так называется? Кто такой Назукин? Ты, Славка, знаешь?

— Назукин? — переспросил Славка и покраснел. — Ну, это какой-то… какой-то человек… знаменитый, ну, который… Ну, что ты ко мне пристал?


Еще от автора Яков Алексеевич Ершов
Подростки

Эта повесть о дружбе и счастье, о юношеских мечтах и грезах, о верности и готовности прийти на помощь, если товарищ в беде. Автор ее — писатель Я. А. Ершов — уже знаком юным читателям по ранее вышедшим в издательстве «Московский рабочий» повестям «Ее называли Ласточкой» и «Найден на поле боя». Новая повесть посвящена московским подросткам, их становлению, выбору верных путей в жизни. Действие ее происходит в наши дни. Герои повести — учащиеся восьмых-девятых классов, учителя, рабочие московских предприятий.


Журавли над школой

Произведения Якова Ершова широко известны детскому и юношескому читателю. Это повести «Ее называли Ласточкой», «Найден на поле боя», «Подростки». Новая книга писателя состоит из четырех повестей. В повести «Журавли над школой», давшей название всей книге, рассказывается о сельских ребятах, об их интересе к родной природе. Событиям Великой Отечественной войны и следопытским поискам сегодняшних школьников посвящены повести «Мальчишки в солдатских касках», «Рыжая Галка» («Сокол» продолжает поиск»), «Малая Таманская».


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.