Витим Золотой - [6]
– Это все черноглазая конторщица хлопочет?
– Рабочие хлопочут, у них дети, – возразил Василий.
– Школами, любезный, занимается казна. Это дело находится на попечении государства.
– Долгая песня, Авдей Иннокентьевич. Если мы будем ждать этого попечения, поседеют наши ребятишки…
– Для нас это закон, господин Кондрашов. Я у себя в Кочкарске великолепнейшим манером устроил через горный департамент. Заведем образование и здесь… Не все сразу…
Доменов встал и развел руками.
– Можно подумать, господин Доменов, что у вас в Кочкарске рай, – с усмешкой заметил Кондрашов.
– Рай или нет, а порядок соблюдаем. Ты-то что печешься, голубь? Или хочешь, чтобы булановские чада скорее научились листовки читать?
– Мы хотим, чтобы наши дети буквари читали. В социалисты их еще рановато…
– Ты забываешь, господин Кондрашов, что мы, предприниматели, денежки считать сами умеем…
– Неужели вам жаль денег братьев Степановых? Пропьют больше…
– Профинтят. Это ты верно изволил заметить… Но опять забыл, сколько я в ихнюю дурацкую коммерцию своих капиталов вкладываю?
– Господин Степанов и покойный Тарас Маркелович дали свое согласие, – настаивал Василий Михайлович.
– Сейчас это уже не имеет значения. Мы пересматриваем смету. Найдем нужным институт горный открыть – откроем. А теперь ступай, голубчик, и занимайся своим делом. Меня пристав ждет.
Кондрашов пожал плечами и вышел. Доменов открыл дверь и впустил в кабинет Ветошкина. Авдей занимал шестикомнатный дом, в котором жил Шпак. В кабинете были три двери: в спальню, в столовую и на просторную террасу.
Во время разговора с бухгалтером горный пристав Ветошкин сидел в столовой и подслушивал.
– Видал, брат, в какую я попал кашу? – идя навстречу своему старому приятелю, проговорил Доменов. – Садись. Ты уже поди и за мундир залил?
– Само собой, Авдей Иннокентич, с дороги-с, – улыбаясь рябоватым, похожим на сморщенную репу лицом, ответил Ветошкин. Степенно усевшись в мягкое плюшевое кресло, поставил шашку между колен, спросил: – А вы о какой каше помянули?
– Будто не знаешь, что тут делается? Родственнички мои таких чудес натворили, хоть по миру иди…
– Ну до этого, я думаю, еще далеко…
– До банкротства, милушка моя, версты не измерены… – Доменов, сунув руки за спину, задрал полы серого грубошерстного пиджака, топая сапожищами, ходил из угла в угол. – Письмо мое получил?
– Так точно-с. Как раз прибыл накануне с иргизской ярмарки.
– Ты вот по ярмаркам разъезжаешь, винище глохтаешь, рыбьи кулебяки трескаешь, а я тут, как сом в трясине, скверный чай пью… Расскажи, как там?
– Обыкновенно, разгульно было и весело… Конокрады купчишку одного прирезали…
– Поймали?
– Покамест нет…
– Вот так вы и служите государю… Пьянствовали, наверное, да в карты резались, а тут живым людям горла режут, – ворчал Доменов.
– Напрасно вы так думаете, Авдей Иннокентич.
– Что я, вашего брата не знаю? Привез новых стражников?
– Все, как велено-с.
– Так вот слушай, Мардарий Герасимыч. После того как убили тут управляющего, подо мной тоже землица начала зыбко покачиваться… Иду ночью и думаю, как бы картуз с башки не слетел… Хорошо, что один картуз… Надо всякое ротозейство бросить. Ты мне так службицу свою наладь, чтобы я и Роман Шерстобитов, который будет тут хозяйничать, о каждом человеке всю подноготную знали… На это я, Мардаша, никаких денег не пожалею. Они у меня хотят иметь школу, а мы свой особый жандармский институт откроем и через него всю эту братию пропущать станем.
– Народишка-то здесь с бору да с сосенки, – заметил Ветошкин.
– А это, ежели хочешь, даже лучше. Сплоченности меньше. Вон на уральских заводах – мне один приятель пишет – постоянные работнички такую заваруху устроили, всем чертям тошно. Того и гляди сюда докатится… Там свои коренные вожаки.
– А у вас? – спросил Ветошкин.
– А где их теперь нет? Есть и у нас.
– Например?
– Это уж по твоей должности…
– Как бухгалтер господин Кондрашов служит?
– Умен брат! Ох как умен! – воскликнул Доменов.
– Поэтому вы его и помиловали? Напрасно, – с сожалением заметил пристав. – Он своего дела никогда не бросит, Мы уж таких-с знаем-с…
– Я его не миловал. У него в руках оказались большие доказательства, что твои урядники подлецы и мошенники, а у вас против него – никаких! Вышло так, что он умнее нас с тобой. А я таких уважаю. Пусть послужит, а там посмотрим…
– А насчет Буланова как? – вкрадчивым голоском спросил пристав.
– Его артель втрое больше других золота дает. Вот как с Булановым, моншер! Это мне дороже всего. А остальное дело твое. Поймай с поличным, и я денег дам на кандалы… Нового старшего привез?
– Привез-то привез, да… – Высокий и костистый Ветошкин ткнулся острым, скуластым подбородком в эфес клинка и сокрушенно покачал головой.
– Ты что, шашку, что ли, глодать собрался? Уж коли начал, так договаривай. – Доменов подошел к столу и допил остывший чай. Присел в кресло и положил руки на стол. – Опять какой-нибудь экземпляр вроде Хаустова?
– По рекомендации, Авдей Иннокентич… Надо мной ведь тоже начальство имеется, ну и всучили…
– Что же это за гусь?
– Вы его не знаете…
– А ты-то знал, кого тебе всучают?
– Так точно-с, знал…
«Синий Шихан» – первый роман дилогии, воссоздающей эпическую картину жизни оренбургского казачества начала XX века. В основу произведения положен конкретный исторический материал – открытие золота на землях станицы Шиханской и связанные с этим драматические события в жизни героев повествования.
Книжка о славных конниках — защитниках земли Русской.Патриотическо-воспитательное издание советских лет.Автор-художник Николай Михайлович Кочергин. Автор текста Павел Ильич Фёдоров.Для старшего дошкольного возраста.
Роман посвящен героическим действиям советских кавалеристов в оборонительных и наступательных боях против немецко-фашистских захватчиков под Москвой в 1941 году. В центре повествования — образ легендарного командира кавалерийской группы, а затем кавкорпуса генерала Л.М.Доватора.
Книга Павла Федорова построена на документальной основе. От лица старшего лейтенанта Никифорова в ней рассказывается о трудных годах Великой Отечественной войны, о смелом рейде кавалерийского полка, буднях и самоотверженных действиях партизанского отряда, суровых испытаниях, выпавших на долю советских людей в тылу врага.
В центре повествования романа "В Августовских лесах" — героическая оборона погранзаставы в первые дни Великой Отечественной войны.
Роман «Агафон с Большой Волги» посвящен проблемам современной деревни.
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.