Витим Золотой - [38]
– Какая жена? – Устя встала и, косясь на мальчишку, вывернула в лампе фитиль поярче.
– Васка-то, хо-хо! – Кунта, как крыльями, захлопал по коленям длинными рукавами стеганой, сто раз латанной купы и залился пуще прежнего.
– Ты чего хохочешь, косоглазый? – не выдержала Василиса. – Какая я тебе жена? Вот еще приперся!
Василисе очень хотелось побыстрее спровадить нежданного гостя и пригласить на чай Василия Кондрашова.
– Не моя жана, конечно, – возразил Кунта, – а Петьки Лигостаеф…
– Ты чего, дурачок, мелешь? – покраснев до корней волос, крикнула Василиса.
– Какой такой мелешь? Правду я говорю, – вдруг возмутился Кунта. – Думаешь, Кунта не знает, чей там лошадь стоит? Петьки Лигостаеф жеребес, и сам яво стретил… Он мне сказал, что с вином идет, значит, той[3] будет, а ты меня ругаишь, – обиделся Кунта.
Устя взглянула на Василису и, недоумевая, пожала плечами.
– Ладно, Кунта, не обижайся, – сказала она. – Сегодня учиться не станем. Раз той, пусть будет веселый той!
– Ну что я тибя говорил, а? – показывая Василисе язык, крикнул Кунта. – Обмануть хотела? Хо-хо! Кунту не очень обманешь! Ладно. Я тоже с вами той буду делать… Плясать начну, песни петь. Мала-мала водки выпью… А Васка-то, хо-хо!
Кунта ухмыльнулся и дернул себя за ухо. У него и раньше происходили забавные с Василисой стычки. Если он являлся грязный, она ловила его за воротник, тащила к рукомойнику и почти насильно умывала. Он фыркал и отчаянно повизгивал, а она терла ему мыльной пеной глаза. Иногда заставляла снять рубашку и, пока он, закутавшись в шаль, читал букварь, выпаривала косоворотку и стирала.
Сейчас Кунта своими насмешками окончательно вывел Василису из терпения.
– Да что ты все хохокаешь, чертенок!
– Красивый жана, – не унимался он. – Сколько Петька Лигостаеф тебе калыму дает, а?
– Я тебе, черномазый, покажу такой калым!
– Довольно! – прикрикнула на них Устя. – Опять сцепились? Знаешь, Кунта… Сбегай-ка, друг, к Василию Михайловичу и скажи ему, чтобы он пришел сюда.
– На той позвать, что ли? – спросил Кунта.
– Конечно, – кивнула Устя.
– Ладно, – согласился Кунта. – Сичас побежим и всех зовем. – Кунта нахлобучил свою истрепанную шапчонку и вышел.
Спровадив надоедливого гостя, Устя и Василиса снова принялись хлопотать по хозяйству. Василиса раздобыла у Фарсковых соленых огурцов и капусты, Устя аккуратно нарезала холодного мяса и полную тарелку пшеничного хлеба.
Выйдя из землянки, Кунта столкнулся на улице с Лигостаевым. С мешком на плече, чуть не до половины наполненным покупками, Петр Николаевич возвращался из продовольственной лавки. С неба сыпал мелкий крупитчатый снежок. В белизне приземистых крыш, освещенных фонарями на высоких столбах, поселок казался сонно притихшим. Пахло дымком и мазутом.
– Ты куда бежишь, Кунта? – спросил Петр Николаевич по-казахски.
– Уста сказал, чтобы я Василия Михалыча Кондрашова бегом сюда тащил.
– Это очень хорошо, Кунта, тащи его сюда скорее! – обрадовался Петр.
– Значит, правда, Петька, что той будет? – понизив голос, спросил Кунта.
– Какой той? – насторожился Петр Николаевич.
– Я же видел, как ты ее на Ястребе притащил, потом вон в лавку ходил. Жаны-то у тебя все равно нету, а Васка-то вон какая…
– Погоди, Кунта, что ты! – Петр Николаевич пытался остановить языкастого пастушонка, но куда там!
– Как «что ты»? Правду тебе говорю. Я бы сам на ней жанился, да ругает она меня и за уши таскает маломало…
– Значит, провинился.
– Я Кондрашова притащу и сам на той приду. Можно?
– Ладно, Кунта, приходи. Без Кондрашова не являйся. Понял?
– Сколько раз можно говорить Кунте? Виллаги, биллаги!
…На квартире Кондрашов усадил Кунту за стол и налил чаю. Прасковья Антоновна насыпала перед ним кучу сушек.
– Микешку встретил и ему тоже сказал, – аппетитно похрустывая сушками, говорил Кунта.
– И как ты ему сказал? – спросил Василий.
– Петька, говорю, Лигостаеф приехал на Васке жаниться…
– Ну а он что?
– Ай! Он меня поймал и уши мне снегом натер, насилу убег я…
– Ты, наверно, что-то перепутал, Кунта? – усомнился Василий Михайлович.
– Виллаги, биллаги! Сам Лигостаеф велел тебя тащить и мне самому приходить. Брату своему Мурату тоже сказал. Он уже красную рубаху надел.
– Ну, дружок, ты таким путем весь прииск взбаламутишь! – смеялся Василий.
– Еще только к Фарсковым заходил, денежки за воду получил.
– Сколько денег?
– Два пятака и одну копейку дали.
– Да ты скоро богачом станешь?
– Ишо не скоро… Вот если камень найду золотой, такой, как мой брат выкопал, тогда уж конечно… – вздохнул Кунта.
– И что же ты с ним сделаешь? – Кондрашов знал от Усти о всех мечтаниях Кунты и наблюдал, с каким упорством этот парнишка собирает гроши, развозя воду с утра до ночи.
– Мой брат, конечно, маленько не так сделал…
– Как же сделаешь ты? – допытывался Василий Михайлович.
– Раз я его найду, то, конешно, себе и возьму. Отвезу ночью в город, получу деньги, куплю много товаров, один раз, потом другой раз продам товар на базаре и всю файду[4] в карман себе спрячу…
– Ну хорошо, накопишь ты много денег, и что же ты будешь с ними делать?
– Купсом стану, – не моргнув глазом, ответил Кунта.
– Нет, погоди, дружок. Ты уже купцом стал…
«Синий Шихан» – первый роман дилогии, воссоздающей эпическую картину жизни оренбургского казачества начала XX века. В основу произведения положен конкретный исторический материал – открытие золота на землях станицы Шиханской и связанные с этим драматические события в жизни героев повествования.
В центре повествования романа "В Августовских лесах" — героическая оборона погранзаставы в первые дни Великой Отечественной войны.
Книга Павла Федорова построена на документальной основе. От лица старшего лейтенанта Никифорова в ней рассказывается о трудных годах Великой Отечественной войны, о смелом рейде кавалерийского полка, буднях и самоотверженных действиях партизанского отряда, суровых испытаниях, выпавших на долю советских людей в тылу врага.
Роман посвящен героическим действиям советских кавалеристов в оборонительных и наступательных боях против немецко-фашистских захватчиков под Москвой в 1941 году. В центре повествования — образ легендарного командира кавалерийской группы, а затем кавкорпуса генерала Л.М.Доватора.
Роман «Агафон с Большой Волги» посвящен проблемам современной деревни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Онора выросла среди бескрайних зеленых долин Ирландии и никогда не думала, что когда-то будет вынуждена покинуть край предков. Ведь именно здесь она нашла свою первую любовь, вышла замуж и родила прекрасных малышей. Но в середине ХІХ века начинается великий голод и муж Оноры Майкл умирает. Вместе с детьми и сестрой Майрой Онора отплывает в Америку, где эмигрантов никто не ждет. Начинается череда жизненных испытаний: разочарования и холодное безразличие чужой страны, нищета, тяжелый труд, гражданская война… Через все это семье Келли предстоит пройти и выстоять, не потеряв друг друга.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.