Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - [96]

26 сентября. Продукты - с собой… "Охота" за билетами в театр Станиславского на "Сирано де Бержерака" Ростана. Сирано - С. Шакуров, в спектакле - Виторган и Балтер… Но не досмотрели до конца: было очень поздно - и к поезду… В записную книжку: "Мне было все равно, что Малый, что Большой. И только к Сирано тянулся я душой. Как будто звездный знак ниспослан из веков. Спасибо, Бержерак - до встречных поездов!"

29 сентября. Наровля. Сижу с папой. Выпили с ним по рюмке самогона. Кладбище. На могиле мамы.

30 сентября. Брожу по Наровле. Парк. Пристань. Стихи. День рождения Лёни.

1 октября. Дождик с утра. Опять бродил. Провожал "ракеты" на Киев и на Мозырь.

5 октября. Как жаль, что я выхожу (уже вышел) из состояния, в котором было так долго так хорошо. Весь день печатал. Это нечто невообразимое: напечатал 70, отобрал пока половину. А что оставлю из них?

11 октября. Розыгрыши книг, особенно подписок, стали традицией. Лена записалась на шеститомник Гейне - и выиграла, очень рада, и я тоже (выиграли 40 из 1000 записавшихся).

14 октября. Вчера просидел и выступал на 5-и заседаниях, сегодня еще на 2-х. Звонил из обкома комсомола Мих. Кузьмич, приглашал на семинар творческой молодежи: Летцы, 17-19. "В какой роли?" - "Гостя и наставника молодых". Поблагодарил и отказался, подумав, что уже свое отсеминарил. Но так ли это? Не лукавлю ли? А ведь эти все семинары я начинал, придумал и творческое объединение "Веснянка". А что теперь?

15 октября. В "ЛГ" – Рождественский, "Марк Шагал", хорошо, тепло: "А Вы не из Витебска?.. И жалко, что я не из Витебска…"

Умер Иосиф Нонешвили. Помню вечер в Цхинвале, и в полутьме он вытаскивает из кармана плаща свой томик и подписывает его мне. Я все собирался послать ему фото, где мы с ним, да так и не послал.

19 октября. Бормочу себе свое: "Все пережить – любое лихо" и "Жил да был, не унижаясь".

20 октября. Весь вечер на телестудии - запись Клуба книголюбов. Пригласил из Полоцка (и он приехал) Николая Петренко, рад ему, пусть прозвучат его песни, "привяжем" их к клубу. С Вольским, чтобы он дал рекомендации Попковичу и Конопельке. Артур сказал, что уже избрали первым секретарем Нила Гилевича.

22 октября. Поздно вечером пришел Тарас. Сидели до 2-х. Валя рассказывал, как отмечали день рождения Заборова, который превратился в день прощания: Борис уже в Париже. Было человек 100. И Аникейчик, и Поплавский, и незнакомые. Женщины плакали. Вспоминали с Валей наши старые времена: университет, сборы военные, Брест, Оршу.

25 октября. В "Дружбе" – том "Поиски и эксперимент" Ларисы Жадовой (на немецком), о нем когда-то мы говорили с ней и Симоновым. Много о Витебске и Малевиче.

27 октября. Холодно, но сухо. Деревья облетели. Строки: "Жизнь катилась под откос, ну не жизнь, а просто воз, на котором ехал…".

28 октября. Снег, как среди зимы. Вид с балкона на белый простор, и там за оградой три оленя.

19 ноября. Москва. Вечером в Кремлевском дворце – "Царская невеста": Образцова - Любаша.

20 ноября. В "Советском писателе" Исаев. Завел к себе. Подписал ему: "…в память о встречах на дорогах жизни от Шушенского до Пицунды, где с радостью или печалью дороги пронизана сталь, сливается с Пушкинской далью Егора Исаева даль". Он был доволен. Позвал: "Светлана, прими рукопись". Вечером – Большой: "Чайка" – Плисецкая…

21 ноября. Вечером - МХАТ - "Чайка": Смоктуновский, Калягин, Мягков, Вертинская.

22 ноября. ЦДЛ. Вечер, посвященный 65-летию Симонова. А его уже год нет на земле, то есть на земле он есть: прах развеян и смешался с Буйничским полем… Пришел задолго до начала. И почти сразу столкнулся с организаторами вечера - Евгением Воробьевым и Робертом Рождественским. И только я успел признаться, что был знаком с Симоновым еще 25 лет назад - Рождественский сразу предложил мне выступить на вечере. Я ответил, что если решусь, то пришлю ему записку. А пока он вспомнил о песне, посвященной Брестской крепости, сказал, что я дописал хорошую строфу. А я успел сказать о том, что в Витебске знают его стихотворение "Шагал" и благодарны ему. Спросил, откуда взял он некоторые детали (Замковая, Смоленская, Витьба). Он ответил: "От самого Шагала". Подсказал ему, что надо бы исправить: не Видьба, как напечатано в "Литературке", а Витьба, через "т", что лучше было бы не каланчу пожарную упомянуть, а старую ратушу - символ города, впрочем, подчеркнул я, "все это мелочи, они нисколько не меняют того впечатления, которое эти стихи произвели на витеблян. Одно только повторение "Вы не из Витебска? " и концовка "И жалко, что я не из Витебска" уже для земляков Шагала дороже дорогого…".

Начался вечер. Выступали: Алигер, Казакова, Островой, Лазарев, Славин, Ортенберг, Евтушенко… А я слушал и писал строфы о мемориальном знаке, только что установленном на Буйничском поле, потому что на экране шли кинокадры, снятые там. Когда закончил, послал записку Рождественскому. И он почти сразу дал мне слово: "Специально на этот вечер приехал из Витебска и сейчас прочтет строфы, посвященные мемориальному знаку, поэт Давид Симанович". На некоторых словах он заикался. И вместо полной фамилии вначале прозвучало Симанов… и только после паузы - ич, которое многие в зале, видимо, не расслышали и решили, что я родственник Константина Михайловича или, по крайней мере, хотя бы однофамилец. Я прочел стихи "В снегу под Могилевом", рассказал о первой встрече с Симоновым в сентябре 1954 года в Минске. После вечера я разговаривал с Александром Борщаговским, с которым вместе мы побывали перед этим на Таймыре, с его дочерью Светланой и ее мужем Алексеем Германом, который снял фильм по симоновским "Запискам Лопатина" – "Двадцать дней без войны". Подошел Рождественский. И мы с ним продолжили наш разговор, договорились, что он приедет в Витебск, выступит и, конечно, прочтет своего "Шагала", может, как он сказал, "чуть-чуть подправленного"…