Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - [80]
4 июня. Завтрак втроем: Дементьев не пьет совсем. Пьянов готов оправдать фамилию, и я - с ним. Разговоры с Дементьевым в какой-то баньке во время бритья. Андрей - Алексею: "А почему это Давид не печатается у нас в "Юности"? Алексей: "Надо наверстать упущенное. Зайдешь в Москве".
Берново. Многотысячная аудитория. Жара. Даже загорел. Музей. Цветы - Пушкину. Особенно, как и всюду на этой земле, принимают Дементьева: выходил трижды.
Малинники. Вечером - Старица. Пир в березовой роще. Я: "Пусть солнце, пусть ветер в лицо (мы вьпьем - чего уж там проще) за Пушкинское кольцо, и за Берновские рощи"! Вечером бродили по Старице, поднялись на какую-то колоколенку над Волгой.
6 июня. Заключительный вечер в ЦДЛ. Вела Казакова. Много времени отдала своим питомцам, которые читали переводы Пушкина и себя. Я был очень краток: о двух Пушкинских дорогах через Беларусь, где до сих пор ярко светится его след, и - "За годом год". 5 гостей зарубежных, 5 из республик, 5 - русских поэтов. Я был - "витебский поэт". Остались потом на маленькое застолье, был Григорий Григорьевич Пушкин и Давид Кугультинов. Я чуть перефразировал надпись на книге, и вот что получилось: "От Пушкина тянется нить - ты знаешь волшебное слово, чтоб каждого заворожить, чтоб всех нас соединить - прекрасная Р. Казакова!" Кугультинов (сидел рядом с ним): "Уже культ – два Давида славят Римму…"
7 июня. В "Юности" с Дементьевым и Пьяновым, потом с зав. отделом поэзии Натаном Злотниковым, его родители из Колышек, которые возле Крынок (я там бывал): "Давид, есть "указание" тебя печатать".
8 июня. Музей Маяковского. Искренне была рада встрече Аида Сердитова. Подарил публикацию "Витебские записки". Разговор с Риммой: обменялись милыми любезностями и: "пиши, звони, а лучше приезжай, показывайся, все, что смогу, буду рада для тебя сделать". У Манежа - длинный хвост очереди: все хотят попасть на выставку Ильи Глазунова. В Союзе писателей сказали: "Позвони сам от нашего имени". Позвонил, был, толпа у "Возвращения". Вечером - Аркадий Райкин в зале "Россия".
9 июня. ЦТСА - "Комическая фантазия" Горина: Мюнхгаузен - Зельдин, Голубкина. Книжная лавка писателя: отправил домой десяток бандеролей. Накупил всяких колбас: полтавскую, московскую, одесскую - в Витебске нет.
10 июня. В 15.45 смотрел по теле репортаж из ЦДЛ, видел "этого странного человека из Витебска", который среди других читал стихи. Обедал, мелькали: Солоухин, Храмов и Белла со своим младшим Кулиевым. Вечером - Театр Моссовета: "Дальше – тишина" В. Дельмара в постановке А. Эфроса с Раневской и Пляттом. Потрясение. Мысли о папе и маме. Да и Раневская играла милую старую еврейку. И я сверху, с балкона (еле достал билет) не кричал, а просто орал: "Браво!!!"
17 июня. Читал катаевский "Алмазный мой венец". Узнавал быстро и легко всех, кого он спрятал под разными кличками: Командор – Маяковский, Щелкунчик – Мандельштам, Синеглазый – Булгаков, Птицелов - Багрицкий, Конармеец - Бабель, Будетлянин - Хлебников, Наследник – Кирсанов, Ключик - Олеша, Мулат - Пастернак, Королевич ~ Есенин. Очень мовистское сочинение. И неожиданный, нескромный вопрос: живи в то время, кем был бы я под его пером?.. Зеленый Кузнечик? Жеребенок?..
27 июня. За спинами высоких выпускников пришел Зеленый театр, чтобы присутствовать при золотом мгновении: Лене вручили золотой аттестат.
29 июня. Вчера - выпускной. Много речей. Но самая своя, искренняя, эмоциональная - Ленина: о товарищах, с которыми прошла все годы, и мое "Да здравствуют учителя!" Закончилось в 4. Танцевал с Леной вальс. А вспомнил, как пришел 28 лет назад со своего выпускного: мама доила корову и поила меня парным молочком.
2 июля. Чувство одиночества, я заметил, обостряется, не работаю, не пишу, и особенно вспыхивает в субботу-воскресенье или в праздничные дни.
6 июля. Прогулка-пробежка до вокзала была приостановлена: Сергей Рублевский. Появился позавчера, когда я сидел в раздумье: кого же рекомендовать на Республиканский семинар, сразу записал его и передал в Минск две кандидатуры - Рублевский и Григорьев. Сережа хочет остаться, как я ему и пожелал однажды в надписи на книжке, "в пенатах", он был у Бележенко, зава сектором печати, который обещал ему Бешенковичскую райгазету. Как быстро проносятся годы: только что учился Сережа в школе, я встретил его в Лепеле, стихи были на русском, я его похваливал, он часто приходил, печатался, радио и теле. Институт, Начал писать на белорусском. Отправил в "ЛіМ" - напечатали. Встретил в Старице его, сельского учителя, год отработал, женился. Пусть будет лучше здесь.
7 июля. Лена сдала документы на филфак, русское отделение. Позвонил Борису о Рублевском, а сам Сергей голоса не подавал-
8 июля. Во время прогулки встретил Попковича, и он со мной прошагал. Поговорили: вот-вот появится его книжка. Читаю "Три портрета" Манфреда, хорошо о Робеспьере.
9 июля. С Леной – Блок. Читала (мне) сейчас "Двенадцать", на вопросы мои отвечала легко и просто. В Лене - сочетание серьезности учения, подхода ко всему, что делает, и удивительной детскости. Куда было ее такую отпускать? И мама в письме: "Не надо ехать на чужбину"…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знатокам и любителям, по-старинному говоря, ревнителям истории отечественных специальных служб предлагается совсем необычная книга. Здесь, под одной обложкой объединены труды трех российских авторов, относящиеся к начальному этапу развития отечественной мысли в области разведки и контрразведки.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.