Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - [73]

5 мая. Встретил Александра Соловьева. Он рассказал, что пока не дают разрешения на открытие его выставки, считают, что "не в том плане" он работает, не то выставил в год 60-летия Октября. А он самобытен, ярок и современен.

7 мая. По радио звучала сегодня песня "Дзе ж ты, чарнавокая?.." Много лет назад ее написал Исаак Любая на стихи Андрея Ушакова. Среди имен, завершающих "Подорожную", есть и он - Андреи Ушаков, поэт, который работал на заводе в Витебске, учился в кинотехникуме, и здесь вышла его первая книжка стихов. А стихотворение поэта, павшего смертью храбрых на фронте, было посвящено, как я узнал, черноокой витеблянке Сэле - Сельме Брахман. И все это я использовал в сценарии "Крылатое сердце" - в спектакле роль Ушакова исполнял Валерий Анисенко.

9 мая. Радость молнии - грома смех. Миг - и двор уже в красках серых. И к Двине, ускоряя бег, Витьба мечется, роя беper. Снова молнии - отблески звезд, и грома - как сигналы Марса. И над Витьбою - новый мост в первый раз под грозою майской. Как он юн! Впереди еще ждут ослепительные рассветы… А грозу за вешний салют принял город тысячелетний.

11 мая. А над Витьбой под балконом - все-таки соловьиное пение, все-таки в центре городе - соловей. И пока его не испугали все переделки-перестройки, что ведутся на берегу. Днем, когда грохот, стук-грук - он молчит. А когда все рабочие расходятся - снова выступает златогорлый певец. Сразу светлеет на душе и веет чем-то родным из детства, из юности, из Наровли, из Крынок… Забывается одно, обостренней чувствую другое, то, что болит, то, что терзает душу, а терзает многое - и не пpогнать, не вытравить, не забыть… Неужели так и будет рядом милая пичуга - и ничто ее не устрашит?..

20 мая. Дни литературы уже позади. Еще накануне Н. Татур от имени Союза писателей и Бюро пропаганды позвонил в обком и сказал что "дело организации Дней белорусской литературы на Витебщине поручено писателю Симановичу"… Рано утром 12-го встречал на границе областей, в 10 км от Бегомля. Правда, кто кого встречал, надо уточнить: когда к 9-ти мы подъехали, оказалось, что гости уже гуляют по лесу. Для фото и кинокадров пришлось начать все сначала: они подъезжают - их встречают. И встреча была праздничной, с песнями и танцами, с березовым coком, рюмкой и первыми тостами. И только Бородулин (с моей помощью) быстро и незаметно обменивал крепкое на легкое (водку на водичку). В Березинском заповеднике шутили: "Справа лось и слева Лось" (так они и стояли друг против друга) – и Евдокия не обижалась. "Испробовали" уху и ("поджимал протокол") отправились дальше. На "Прорыве" под барабанную дробь - цветы к плитам. И Бородулин - стихи о блокаде. А под Полоцком у обелиска партизанам читала Евдокия. В Полоцке на заводе стекловолокна выступали все. И - дальше. Уже в обкоме. Прием у Шабашова, который даже поговорил с Алесем Осипенко о его новом романе. И пединститут. Хорошая встреча, правда, время на автографы - минимальное (а в Полоцке подписывали книги целый час). Спешили на телестудию. Я читал: "Как странно, стоя у плиты", "Может, снова жизнью я наполнюсь" и "Когда я с дороги возвращаюсь домой". Крынковский день был для меня особым: встречи в школе имени Лынькова, в новом клубе, где я читал стихи, написанные когда-то здесь, и говорил о выпускниках и о Володе Лисицыне. Заехали в Погостище, и с Рыгором постояли у камней дома, где прошло Володино детство. А с председателем сельсовета договорились о памятном знаке (камне, валуне) на этом месте. Прямо на лугу, как на скатерти-самобранке - и уха, и глечики-горшочки с тушеной бульбой. И Евдокия Лось: "Как вкусно! Заберу этот глечик и повезу сынуле, пусть тоже попробует. Можно? А до Минска довезу?" И ей тут же принесли еще глечик для сына. Она подарила музею Лынькова письмо писателя, адресованное ей. А мне: "Давид, я Вам завидую, вы пять лет работали здесь, среди этой красоты". И после паузы: "А я - тоже учительница, бывшая. Нет, почему же? Может, настоящая и… будущая". Музею, школе на прощанье все подарили свои книги: Бородулин, Буравкин, Осипенко, Сипаков, Савицкий, Зуенок, Гилевич, Лось, а мои книги там давно…

22 мая. Позвонил Глеб Горбовский. Он каждое лето приезжает и живет под Витебском на даче у родственников жены-витеблянки. На многих его стихах последних лет есть отпечаток наших мест. Так вот звонит Глеб и говорит: "Надо бы нам во вторник вместе выступить в мединституте… почитаем, порасскажем, повидаемся…" Очень жаль, что я уезжаю в Минск…

25 мая. Вчера на автобусе музыкального училища уехал в Минск. В Союзе композиторов - обсуждение творчества витебских композиторов. Уже рассказали, как обсуждали: выделили Нину Устинову – "мужской почерк", отметили ее "Воробушка" на мои стихи, хорошо исполняла Оля Даренских фортепьянные вещи. В автобусе, когда ехали, слушал "Три Алены" Гомана, которые пели милые студентки. А сегодня сидел в Союзе писателей на пленуме по интернациональным связям. Был в издательстве. Отметили выход книжки, которой еще нет. Отдал Павлову рецензию на рукопись Володи Немизанского.

30 мая. Без меня тут был звонок из Союза писателей из Москвы. И еще раз сегодня: меня включили в делегацию на Дни литературы в Горьковской области. Согласен ли я? Конечно, согласен! Вчера дома часа за два написал передачу о молодых поэтах, их четверо: Люба Орешенко, Дима Григорьев и два Сергея - Рублевский и Ковалев. Хотел для них даже создать Студию стиха, чтобы собирались вместе. Делаю для них то, что в моих силах: консультации, выступления, записи на радио и телевидении. Ребята все совсем молодые и совсем разные - и, конечно, не могу я высказывать прогнозы, но что-то в них уже заложено, особенно в Сереже Рублевском…