Витающие в облаках - [65]

В конце концов мы оказались у нее в кабинете, и она стала ходить вдоль полок, забитых книгами, вытаскивая по одной там и сям и вручая мне: критический разбор «Мидлмарча» для студентов, «Литература в перспективе» по Джордж Элиот.

— Это совсем не трудные книги, они тебя не перегрузят. — Она явно пыталась меня подбодрить. — Ну сделай усилие. Ты же всю свою жизнь пустишь под откос.

— Ничего подобного, — сказала я, но без особой убежденности.

— Ты не сдала ни одной работы за весь семестр, — резко сказала она.

Мэгги Маккензи принадлежала к когорте людей, верящих, что всего можно достичь — надо лишь приложить старания. (Полагаю, она была права.) Я опустила взгляд и заметила, что подол моей юбки (бывшего сари) отпоролся и обтерхался, а зеркальца, которыми она расшита, местами висят на ниточках. Типичнейший портрет девушки, в принципе не способной вовремя сдать домашнее задание.

— И на семинары ты почти не ходишь. Сейчас тебя тянет веселиться, это можно понять, но через двадцать лет…

С улицы донеслись нестройные обрывистые крики:

— Чего нам надо?

— Мира!

— Когда?

— Сейчас!

— Начинается, — с некоторым удовлетворением сказала Мэгги.

— Что начинается?

— Конец.

— Как, уже? — спрашивает Нора. — Ведь еще ничего не случилось.

— Ну хорошо, я пойду заканчивать реферат, — сказала я и попыталась бочком выбраться из кабинета.

Тут Мэгги вдруг напугала меня, вскричав:

— Бога ради, соберись, я тебя прошу! Пока не поздно! Как ты думаешь, что с тобой будет?

Я полагала, что я состарюсь и умру (а если не повезет — то просто умру), но не произнесла этого вслух, так как Мэгги явно ожидала услышать нечто другое. Я лишь пробормотала что-то неразборчивое, и она схватила что под руку подвернулось — экземпляр «Крэнфорда», хотя не думаю, что выбор был сознательным, — и швырнула в меня через всю комнату. Целилась Мэгги, как обычно, плохо, ибо кидалась с отчаяния, а не со злости; «Крэнфорд» ударился в стену комнаты и сорвал оттуда страшноватую репродукцию Фриды Кало. Будь на месте Мэгги Филиппа Маккью, она попала бы мне точно между глаз, а потом поймала бы книгу на отскоке от Фриды.

— Чтобы реферат был у меня на столе в десять утра в пятницу, — распорядилась Мэгги Маккензи. — А не то… Потом сама будешь благодарить, вот увидишь.

Я сомневалась, что буду благодарить Мэгги Маккензи, но молчала — не было смысла злить ее еще сильней. Она хотя бы задумывалась о моем будущем — в отличие от всего остального человечества, включая меня.

Я поспешила прочь, но меня остановило странное мычание, доносящееся из кабинета Марты Сьюэлл. Я прислушалась и уловила еще кое-какие животные звуки, а потом — отчаянные рыдания. Я поколебалась, стоя за дверью, и наконец постучала.

Открыл Джей Сьюэлл. У него за спиной я видела Марту, сидящую за столом. На ней было серое пончо, сделанное как будто из свалявшегося беличьего меха. Она прижимала руку ко лбу — ее поза воплощала отчаянное горе.

— Мы потеряли Малыша, — объяснил Джей.

— Мои соболезнования, — вежливо сказала я.

Пару дней назад Малыш болел, а теперь вот умер. Как-то очень внезапно. Конечно, я по-прежнему не знала, кто он такой.

— У нас нет детей. — Глаза Джея полнились слезами. — Малыш был нам как сын.

Мне совершенно не хотелось такой эмоциональной близости с Сьюэллами. Вид Марты в прострации — притом что раньше она не проявляла вообще никаких чувств — пугал. Джей каким-то образом переместил меня внутрь комнаты, и при виде меня Марта зарыдала еще сильней. Я неохотно протянула руку, погладила ее по плечу и заискивающе сказала:

— Мне очень жаль.

Она вдруг встала, оттолкнув меня, и завизжала на мужа:

— Мы должны его найти! Найти Малыша!

— Значит, он не умер? — осторожно осведомилась я.

Марта в ужасе взглянула на меня:

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Как выглядит Малыш? — Я поспешно перевела тему. — Вдруг я его видела?

— Он очень красив, — сказал Джей.

— У него прекрасные голубые глаза, — добавила Марта, чуть успокоившись и деликатно сморкаясь в бумажный носовой платок.

— Нет, не совсем так. Зеленые, — мягко поправил ее Джей.

— Чепуха, они вовсе не зеленые. Разве что с зеленым оттенком, — уступила Марта. — Возможно, точнее будет сказать — аквамариновые. Я согласна на аквамариновые.

Но Джей не соглашался.

— Не совсем аквамариновые, — хмурясь, произнес он. — Может быть, лазурные.

— Бирюзовые, — предложила Марта, словно игрок в бридж, который делает последнюю, совершенно ни с чем не сообразную ставку.

— Бирюзовые? — задумчиво повторил Джей. — Может быть, сизо-зеленые?

Кем бы ни был Малыш, он явно мог обратиться в прах, пока Джей и Марта решают, какого цвета у него глаза.

— Давайте скажем просто «сине-зеленые»? — участливо предложила я.

— Зеленовато-синие. — Джей Сьюэлл явно не собирался отступать дальше.

В дверях показалась голова профессора Кузенса.

— Я слышал шум. Могу ли быть чем-то полезен?

Он заметил меня, улыбнулся и сказал:

— Я бы вас представил, да не припомню вашего имени. — И со смехом обратился к Джею: — Я и своего имени не припомню, а ее — тем более.

— Кузенс, — серьезно сказал Джей, — вы профессор Кузенс.

— Я пошутил, — сказал профессор Кузенс чуточку пристыженно.