Вирьяму - [38]
— И ты тоже дал слабину, верно?
Он на коленях подполз к тому месту, где бросил ружье, и поднял его.
— Возможно, они его схватили. Ты не веришь? Если бы только я не был человеком… Да, все было бы куда проще. Вот как ты — не стесняться быть трусом, бояться, страдать от болезни, свыкнуться с одиночеством во всех его видах, наконец, смириться со своей невезучестью, прекратив жалкую и унизительную борьбу с самим собой, метания между жаждой принести себя в жертву и… и тем, что заставляет тебя поджимать хвост, а мое сердце — учащенно биться.
Раскат грома заставил его на мгновение умолкнуть. Он крепче прижал к себе собаку, как бы стремясь защитить ее.
При новом звуке выстрелов собака заворчала. Кабаланго вскочил, оттолкнув ее от себя. Собака нырнула в чащу и исчезла, поглощенная травой. Кабаланго хотел было ее окликнуть, но не хватило сил. Он снова с трудом опустился на землю; по телу пробежала легкая дрожь, и он с горечью отметил, что у него жар. И тут же дрожь усилилась, словно болезнь, получив признание, пожелала теперь полностью войти в свои права. И он всецело отдался ей, мечтая лишь о том, чтобы все его муки и вся накопившаяся в теле усталость поскорее раздавили его; погружаясь в бред, он ощутил себя неким зародышем, которого несла широченная ледяная река с плававшими на поверхности жирными кровавыми плевками.
Альбинос со связанными за спиной руками стоял на коленях у края глубокой ямы.
— Одного я никак не пойму, господин комендант, почему он ну нисколечко не сопротивлялся, когда я нагнал его, — сказал Крева. — Только вокруг дерева повертелся, пока я за ним бегал. А потом я резко остановился, и он на меня налетел. Ну прямо будто я его приятель и он хотел поиграть со мной.
Крева расхохотался. Комендант ди Аррьяга подошел к Кондело и еще раз спросил его, как он посмел не вмешаться, когда бандиты, похитившие его сына, принялись душить португальского гражданина.
— Но ведь это Терпение убил его, — ответил альбинос. — Можете спросить у нашей мамы…
— Он издевается над нами, господин комендант, — прервал его сержант Джонс. — Его мать-проститутка давно умерла.
— Не такой уж он, однако, идиот.
— Господин комендант, он же альбинос. А они не люди, как мы. Хорошего в нем одна только кровь.
Джонс, в свою очередь, подошел к Кондело.
— Оглянись да посмотри хорошенько в эту яму. Если не расскажешь все, как было, тебя расстреляют, как тех, которые там уже лежат.
— Скажи хотя бы, где прячется тот негритос, чемодан которого найден рядом с могилой Амиго, — сказал комендант.
— Он — мой брат, — сказал альбинос.
— Он издевается над нами, — повторил Джонс. — Он был один у этой старой проститутки, его матери.
— Мама моя не умерла — спросите у моего брата. Она говорила с ним нынче утром и назначила ему встречу. И когда он ее увидит, то отдаст ей ружье…
— Значит, ты видел, как они убивали Амиго? — воскликнул комендант. — Хочешь прикинуться идиотом, но больше этот номер у тебя не пройдет. Клянусь, ты все расскажешь.
Стоя на пороге своей гостиницы, Робер увидел, как двое солдат тащат его служанку, толстуху Марию, к месту казни. Подведя ее к яме, они тотчас отступили, и третий солдат в упор выстрелил ей в голову. Какая-то девочка бросилась к Марии, но один из солдат остановил ее и после минутного колебания потащил за дерево.
Из часовни доносились крики и мольбы. Солдат вышел из-за дерева, одной рукой поддерживая штаны, а другой волоча за ноги девочку. Он сбросил ее в яму, прямо на тело Марии, ее матери. Двое солдат вышли из хижины с охапками паней. Выломав дверь, они ворвались в соседнюю хижину. Раздался звон бьющихся горшков. Пепе пересек площадь, держа громкоговоритель у рта:
— Пожалейте ваших братьев. Сдавайтесь, не то мы сотрем с лица земли всю деревню.
Проходя мимо, он подмигнул Роберу и, обогнув «Золотой калебас», принялся снова выкрикивать ультиматум.
Роберу просто необходимо было забыть. Все забыть. Особенно прошлое, которое, точно змея, вот-вот примется разматывать в его памяти свои кольца. «Какая глупая, нелепая судьба; целая жизнь прошла, развеянная по углам этой забытой богом деревни, под линялым небом, среди ни на что не годных людишек», — подумал он. Судьба, которая в итоге доползла до тесной, забитой вещами комнатушки и, надев личину смерти, раздавила их обоих. Раздался выстрел. Робер не шелохнулся, продолжая глядеть в пустоту. Возможно, ему, наконец, удастся достигнуть необходимой трезвости ума и начать жить согласно формуле, которую он любил повторять в молодости: «Совесть — это та же болезнь…» И в конце концов, может, прав был комендант ди Аррьяга, когда вместо надгробной речи над телом Жермены сказал: «Все бабы шлюхи». Да, конечно, прав. Ведь Жермена, по сути дела, олицетворяла собой лишь его жалкое прошлое, которое ему следовало забыть вместе с ее тщедушным, высохшим телом. Дождь.
Робер почувствовал, как грудь его распирает от прилива юношеских сил. Он подбежал к навесу, перешагнул через труп Амиго и, приподняв старую бочку, достал из ямки небольшой мешочек, наполненный алмазами. Сунул его в карман и бегом выскочил на улицу. Заунывный, но резкий голос Пепе, напоминающий крик муэдзина, зловеще взмыл и затих. Прижав к бедру свое богатство, не чувствуя ветра, швырявшего в лицо струи дождя, Робер устремился к часовне; в голове его, горяча кровь, раздавались тяжелые, как удары молота, шаги нацистских офицеров, запомнившиеся с тех времен, когда он помогал им установить свой порядок. Навстречу попался солдат, неся на штыке голову старика Ондо… Двадцать два года прятаться, убегать, скрываться под чужим именем, невольно предаваясь мазохизму, двадцать два года горечи и ненависти, которые он вместе с усталой, вышедшей в тираж шлюхой мечтал сменить когда-нибудь на скромную, спокойную, озаренную солнцем жизнь пенсионера в Европе — в тех самых местах, куда зазывали календари, растравляя память изгнанников. И судьба эта, которую несколькими мгновениями раньше он проклинал, ибо ему казалось, что последняя ублаготворенная улыбка Жермены обрекает его на забвение, тоску и одиночество, на все то, что он мысленно сравнивал со стоячим, прогнившим болотом, вдруг обернулась для него — точно при вспышке яркого света — веселым, чистым ручьем, которому он должен помочь пробить дорогу к широкому, удобному руслу неукротимой подземной реки, несущей с собой порядок и умение вершить дела и омывающей сердца всех тех, кто хочет спасти мир, вернув белым власть над историей.
«Старость шакала» – повесть, впервые опубликованная в литературном журнале «Волга». Герой повести, пожилой «щипач», выходит из тюрьмы на переломе эпох, когда прежний мир (и воровской в том числе) рухнул, а новый мир жесток и чужд даже для карманного вора. В повести «Посвящается Пэт», вошедшей в лонг-листы двух престижных литературных премий – «Национального бестселлера» и «Русской премии», прослеживается простая и в то же время беспощадная мысль о том, что этот мир – не место для размеренной и предсказуемой жизни.
История трех поколений семьи Черноусовых, уехавшей в шестидесятые годы из тверской деревни на разрекламированные советской пропагандой целинные земли. Никакого героизма и трудового энтузиазма – глава семейства Илья Черноусов всего лишь хотел сделать карьеру, что в неперспективном Нечерноземье для него представлялось невозможным. Но не прижилась семья на Целине. Лишь Илья до конца своих дней остался там, так и не поднявшись выше бригадира. А его жена, дети, и, в конце концов, даже внуки от второй жены, все вернулись на свою историческую родину.Так и не обустроив Целину, они возвращаются на родину предков, которая тоже осталась не обустроенной и не только потому, что Нечерноземье всегда финансировалось по остаточному принципу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Евгений Полищук вошел в лонг-лист премии «Дебют» 2011 года в номинации «малая проза» за подборку рассказов «Кольцевая ссылка».
"Запах ночи" - полный вариант рассказа "Весна в Париже", построенный по схеме PiP - "Picture in Picture". Внутренняя картинка - это The Dark Side of the Moon этого Rock- story.Вкус свободы стоит недешево. Все настоящее в этой жизни стоит дорого. Только не за все можно заплатить Visa Platinum. За некоторые вещи нужно платить кусочками своей души.Выбирая одно, ты всегда отказываешься от чего-нибудь другого и уже никогда не узнаешь: может это другое оказалось бы лучше.
В настоящий сборник произведений известного турецкого писателя Яшара Кемаля включена повесть «Легенда Горы», написанная по фольклорным мотивам. В истории любви гордого и смелого горца Ахмеда и дочери паши Гульбахар автор иносказательно затрагивает важнейшие проблемы, волнующие сегодня его родину.Несколько рассказов представляют разные стороны таланта Я. Кемаля.
В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.
Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.
Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях.