Вирьяму - [38]

Шрифт
Интервал

— И ты тоже дал слабину, верно?

Он на коленях подполз к тому месту, где бросил ружье, и поднял его.

— Возможно, они его схватили. Ты не веришь? Если бы только я не был человеком… Да, все было бы куда проще. Вот как ты — не стесняться быть трусом, бояться, страдать от болезни, свыкнуться с одиночеством во всех его видах, наконец, смириться со своей невезучестью, прекратив жалкую и унизительную борьбу с самим собой, метания между жаждой принести себя в жертву и… и тем, что заставляет тебя поджимать хвост, а мое сердце — учащенно биться.

Раскат грома заставил его на мгновение умолкнуть. Он крепче прижал к себе собаку, как бы стремясь защитить ее.

При новом звуке выстрелов собака заворчала. Кабаланго вскочил, оттолкнув ее от себя. Собака нырнула в чащу и исчезла, поглощенная травой. Кабаланго хотел было ее окликнуть, но не хватило сил. Он снова с трудом опустился на землю; по телу пробежала легкая дрожь, и он с горечью отметил, что у него жар. И тут же дрожь усилилась, словно болезнь, получив признание, пожелала теперь полностью войти в свои права. И он всецело отдался ей, мечтая лишь о том, чтобы все его муки и вся накопившаяся в теле усталость поскорее раздавили его; погружаясь в бред, он ощутил себя неким зародышем, которого несла широченная ледяная река с плававшими на поверхности жирными кровавыми плевками.

16 час. 10 мин.

Альбинос со связанными за спиной руками стоял на коленях у края глубокой ямы.

— Одного я никак не пойму, господин комендант, почему он ну нисколечко не сопротивлялся, когда я нагнал его, — сказал Крева. — Только вокруг дерева повертелся, пока я за ним бегал. А потом я резко остановился, и он на меня налетел. Ну прямо будто я его приятель и он хотел поиграть со мной.

Крева расхохотался. Комендант ди Аррьяга подошел к Кондело и еще раз спросил его, как он посмел не вмешаться, когда бандиты, похитившие его сына, принялись душить португальского гражданина.

— Но ведь это Терпение убил его, — ответил альбинос. — Можете спросить у нашей мамы…

— Он издевается над нами, господин комендант, — прервал его сержант Джонс. — Его мать-проститутка давно умерла.

— Не такой уж он, однако, идиот.

— Господин комендант, он же альбинос. А они не люди, как мы. Хорошего в нем одна только кровь.

Джонс, в свою очередь, подошел к Кондело.

— Оглянись да посмотри хорошенько в эту яму. Если не расскажешь все, как было, тебя расстреляют, как тех, которые там уже лежат.

— Скажи хотя бы, где прячется тот негритос, чемодан которого найден рядом с могилой Амиго, — сказал комендант.

— Он — мой брат, — сказал альбинос.

— Он издевается над нами, — повторил Джонс. — Он был один у этой старой проститутки, его матери.

— Мама моя не умерла — спросите у моего брата. Она говорила с ним нынче утром и назначила ему встречу. И когда он ее увидит, то отдаст ей ружье…

— Значит, ты видел, как они убивали Амиго? — воскликнул комендант. — Хочешь прикинуться идиотом, но больше этот номер у тебя не пройдет. Клянусь, ты все расскажешь.

17 час. 30 мин.

Стоя на пороге своей гостиницы, Робер увидел, как двое солдат тащат его служанку, толстуху Марию, к месту казни. Подведя ее к яме, они тотчас отступили, и третий солдат в упор выстрелил ей в голову. Какая-то девочка бросилась к Марии, но один из солдат остановил ее и после минутного колебания потащил за дерево.

Из часовни доносились крики и мольбы. Солдат вышел из-за дерева, одной рукой поддерживая штаны, а другой волоча за ноги девочку. Он сбросил ее в яму, прямо на тело Марии, ее матери. Двое солдат вышли из хижины с охапками паней. Выломав дверь, они ворвались в соседнюю хижину. Раздался звон бьющихся горшков. Пепе пересек площадь, держа громкоговоритель у рта:

— Пожалейте ваших братьев. Сдавайтесь, не то мы сотрем с лица земли всю деревню.

Проходя мимо, он подмигнул Роберу и, обогнув «Золотой калебас», принялся снова выкрикивать ультиматум.

Роберу просто необходимо было забыть. Все забыть. Особенно прошлое, которое, точно змея, вот-вот примется разматывать в его памяти свои кольца. «Какая глупая, нелепая судьба; целая жизнь прошла, развеянная по углам этой забытой богом деревни, под линялым небом, среди ни на что не годных людишек», — подумал он. Судьба, которая в итоге доползла до тесной, забитой вещами комнатушки и, надев личину смерти, раздавила их обоих. Раздался выстрел. Робер не шелохнулся, продолжая глядеть в пустоту. Возможно, ему, наконец, удастся достигнуть необходимой трезвости ума и начать жить согласно формуле, которую он любил повторять в молодости: «Совесть — это та же болезнь…» И в конце концов, может, прав был комендант ди Аррьяга, когда вместо надгробной речи над телом Жермены сказал: «Все бабы шлюхи». Да, конечно, прав. Ведь Жермена, по сути дела, олицетворяла собой лишь его жалкое прошлое, которое ему следовало забыть вместе с ее тщедушным, высохшим телом. Дождь.

Робер почувствовал, как грудь его распирает от прилива юношеских сил. Он подбежал к навесу, перешагнул через труп Амиго и, приподняв старую бочку, достал из ямки небольшой мешочек, наполненный алмазами. Сунул его в карман и бегом выскочил на улицу. Заунывный, но резкий голос Пепе, напоминающий крик муэдзина, зловеще взмыл и затих. Прижав к бедру свое богатство, не чувствуя ветра, швырявшего в лицо струи дождя, Робер устремился к часовне; в голове его, горяча кровь, раздавались тяжелые, как удары молота, шаги нацистских офицеров, запомнившиеся с тех времен, когда он помогал им установить свой порядок. Навстречу попался солдат, неся на штыке голову старика Ондо… Двадцать два года прятаться, убегать, скрываться под чужим именем, невольно предаваясь мазохизму, двадцать два года горечи и ненависти, которые он вместе с усталой, вышедшей в тираж шлюхой мечтал сменить когда-нибудь на скромную, спокойную, озаренную солнцем жизнь пенсионера в Европе — в тех самых местах, куда зазывали календари, растравляя память изгнанников. И судьба эта, которую несколькими мгновениями раньше он проклинал, ибо ему казалось, что последняя ублаготворенная улыбка Жермены обрекает его на забвение, тоску и одиночество, на все то, что он мысленно сравнивал со стоячим, прогнившим болотом, вдруг обернулась для него — точно при вспышке яркого света — веселым, чистым ручьем, которому он должен помочь пробить дорогу к широкому, удобному руслу неукротимой подземной реки, несущей с собой порядок и умение вершить дела и омывающей сердца всех тех, кто хочет спасти мир, вернув белым власть над историей.


Рекомендуем почитать
Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Три рассказа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Уроки русского

Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.


Книга ароматов. Доверяй своему носу

Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.


В открытом море

Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.


В Бездне

Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.


Джек из Аризоны

Можно попытаться найти утешение в мечтах, в мире фантазии — в особенности если начитался ковбойских романов и весь находишься под впечатлением необычайной ловкости и находчивости неуязвимого Джека из Аризоны.


Ганская новелла

В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.


Красные петунии

Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.


Незабудки

Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях.