Вирус бессмертия - [47]

Все в этом туземце было каким-то несоразмерным: большая, неправильной формы голова, глубоко посаженные глаза без век, длинные, дряблые и хрящеватые уши. Обычно светлая кожа сейчас, от прилившей к ней крови, была темной.

И, однако, в его внешности не было ничего смешного. Наоборот, вся его фигура была полна достоинства, в нем чувствовались сильный характер и уверенность в себе. Все это производило впечатление большой внутренней силы. Его лицо было бесстрастным, оно не выражало никаких эмоций.

— Когда озаренные солнцем годы начинают заволакиваться туманом, терпению приходит конец.

Джааты любили говорить метафорами, а что касается этой их легенды об «озаренных солнцем годах»… По-видимому, туземцы всерьез верили в свою способность останавливать процесс старения на нужном им возрасте. Но проверить, что в этой легенде правда, а что вымысел, никто не мог, так как колонисты почти совсем не общались с обитателями этой планеты.

— А почему я должен улететь? — спросил Симмонс. — Что я сделал?

Длинное, узкое лицо джаата исказилось в жесткой гримасе:

— Вы все должны улететь! Вы должны покинуть наш мир!

— Покинуть ваш мир? — Симмонс даже не сразу понял значение этих слов. — Но почему?

— По нашему соглашению вы должны были оставаться в пределах дельты реки, — в голосе джаата, и Симмонс в этом больше не сомневался, звучал гаев, — но вы его нарушили. Теперь вы должны улететь.

Симмонс ковырял снег носком лыжи, стараясь найти какой-нибудь подходящий довод.

— А почему, собственно, вы это говорите мне? Я ведь не губернатор.

— Откуда нам знать обычаи чужеземцев? Передайте тогда мои слова, кому сочтете нужным. — Туземец отошел на несколько шагов. — Завтра мы встретимся на этом же месте.

— Послушайте…

Но было поздно, джаат отбежал уже более чем на двадцать метров. Еще несколько секунд, и он исчез в облаке снега, гонимого ветром. Это была еще одна загадка — джааты передвигались с поистине невероятной скоростью, не прилагая к этому, казалось, никаких усилий. И земляне не могли понять, как они это делали.

* * *

Колония, которая состояла когда-то из нескольких домов, за последние годы значительно разрослась. Большие магазины, склады и административные здания возвышались теперь на месте, где раньше были первые постройки поселенцев. Жилые дома отодвинулись дальше, а многочисленные фермы протянулись через всю долину, почти до самых склонов сопок. К этому времени на территории колонии, раскинувшейся на восемнадцать тысяч гектаров, проживало более двадцати тысяч человек.

Симмонс пересек грязно-зеленое нагромождение торосов на берегу реки, прошел мимо двух ребятишек, удивших в проруби рыбу, и направился к зданию административного управления. Кабинет Томаса Реджета, губернатора колонии, находился на первом этаже. Симмонс вошел.

Реджет поднял голову:

— Ну как, Симмонс, охота была удачной?

Это был массивный человек, несколько угрюмый, но чистосердечный. Великолепный администратор, дипломатом он был неважным. Он прибыл с Земли только два года назад.

— Да нет, не особенно. — Симмонс уселся слева от письменного стола, за которым сидел Реджет, и вытянул свои длинные, нескладные ноги. — Я встретил сегодня одного джаата. Он велел нам убираться с Удины.

Реджет поднял брови:

— В самом деле? И что ты ему ответил?

— А что я мог ему ответить?

— Ну, например, посоветовал бы ему пойти сыграть партию в трик-трак, — проворчал Реджет.

— На вашем месте я бы отнесся к его словам серьезнее…

— Серьезнее? А что же мне делать по-твоему: приказать всем немедленно собирать чемоданы и готовиться к возвращению на Землю?

— К сожалению, я не знаю, что нужно делать, — возразил Симмонс.

— Но ты принимаешь все это всерьез?

— Конечно.

— И ты думаешь, этот джаат был кем-то вроде посла от всего племени?

— По-видимому.

— Но в чем же он нас все-таки обвиняет?

— Он говорит, что мы обещали оставаться в пределах дельты реки. И что мы не сдержали своего слова.

Реджет задумался на минуту.

— Почему же, мы его сдержали; разве только прорыли в холмах несколько шахт. Да! Конечно, еще этот мраморный карьер…

— Но все это было несколько лет назад, — возразил Симмонс. — Скорей всего, он подразумевал новые фермы на северо-востоке. Туда ведь переселилось уже много народа.

Реджет раздраженно проворчал что-то себе под нос.

— Послушай, Вирджил, но ведь надо же нам все-таки расширяться. Население растет, и в этой долине нам уже просто не хватает места.

— Я все это прекрасно понимаю, но боюсь, что джаатам этот довод не покажется очень убедительным.

— Так что же ты предлагаешь?

Симмонс в ответ только пожал плечами.

Реджет тяжело поднялся со стула:

— Все это похоже на шантаж, Вирджил. Ступай-ка, найди этого типа и постарайся добиться от него, чего он, собственно, хочет. И если он запросит не слишком много — пообещай ему. В противном случае будь с ним тверд. Скажи ему, что мы хотели бы быть хорошими соседями, но никаких эдаких выходок с их стороны мы не потерпим. Это он должен понять.

— Боюсь, что договориться с ним будет не так-то просто.

— Из-за того, что мы не можем предложить им ничего такого, что их может заинтересовать?

— Хотя бы…

— Послушай, Вирджил. — Реджет снова сел. — Политика Земли строится, как известно, на уважении к воле туземцев; и это правда, конечно, мы не можем колонизовать планету без согласия на то со стороны ее обитателей. Я допускаю также, что мы взяли на себя определенные обязательства. Но с тех пор прошло тринадцать лет и отступать уже поздно. Короче, — Реджет ударил ладонью по столу, — мы остаемся здесь, вот и все. А если эти джааты заварят кашу, так пусть сами потом ее и расхлебывают. Смешно, какие-то дикари с копьями и ножами. Мы им покажем. И не мешает дать это понять твоему приятелю, когда ты увидишь его завтра.