Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня - [276]

Сон прерывается появлением Костюма, его прическа похожа на отлитый из пластика помпадур, будто на старинном манекене. Лейни скорее чувствует, нежели видит, с какой аккуратностью Костюм в последний раз починил черную оправу своих очков, и когда он вползает внутрь под пологом дынно-желтого одеяла, от костюма Костюма несет плесенью. Странно, что запах теплого тела создает ощущение холода, но Костюм пахнет именно так.

Костюм принес Лейни новую порцию сиропа от кашля, новую порцию «Восстановителя», несколько больших шоколадных батончиков с сукразитом и кофеином и двухлитровую бутыль псевдоколы. Выкрашенная манишка Костюма слабо мерцает, будто цифры наручных часов у водолаза в глубине темного колодца, а может, жертвенного кенотафа. Лейни на миг подхватывается потоком смутных обрывистых воспоминаний об отпуске на Юкатане.

Что-то случилось, думает Лейни; что-то случилось с моими глазами, потому что теперь рубашка Костюма сияет светом тысячи солнц, а все остальное черным-черно, как старые негативы. Но он находит в себе силы отдать Костюму два новых дебитных чипа, которые невозможно отследить, и даже кивает в ответ на подобающий сарариману[136] спешный короткий поклон среди спальных мешков и батончиковых оберток, и Костюм уходит в своей светящейся рубашке. Вне всяких сомнений, это был артефакт того загадочного процесса, который Лейни и призван здесь изучить.

Лейни высасывает половину бутылочки сиропа, жует и проглатывает кусочек шоколадного батончика и запивает все это большим глотком теплой колы.

Он закрывает глаза, и, еще до того, как надевает шлем, ему кажется, что его поглощает поток данных.

Моментально ощущается присутствие Ливии и Пако, указывающих ему путь. Они не тратят времени на разговоры и представление, но он узнает их по особому почерку, стилю навигации. Он позволяет им унести себя туда, куда им угодно, и, конечно же, не жалеет об этом.

Перед ним распахивается всплывающее окно.

Он видит сверху очень большую комнату – вероятно, офис Харвуда в Сан-Франциско, видит Харвуда, сидящего за широким, темного дерева столом, уставленным архитектурными моделями и стопками распечаток. В руке у Харвуда телефон.

– Да, открытие сервиса обставлено совершенно абсурдно, – говорит Харвуд, – но, с другой стороны, и сам сервис дурацкий. Система будет работать, потому что она излишня, понимаете? Она слишком тупа, чтобы не сработать.

Лейни не слышит ответа и делает вывод, что Ливия и Пако взломали камеру слежения в офисе Харвуда. Аудиосигнал снят с воздуха, а не перехвачен с телефонной линии.

Харвуд закатывает глаза.

– Люди поражены бессмысленностью сервиса. Вот что их привлекает. Да, это бред, но это весело. Вы хотите послать игрушку своему племяннику в Хьюстон, а сами в Париже: покупаете, несете в «Счастливый дракон», и игрушка копируется с точностью до молекулы в хьюстонском «Драконе»… Что? Что происходит с игрушкой, купленной вами в Париже? Оставьте ее себе. Отдайте кому хотите. Разорвите на части, вы, занудная, примитивная сука. Что? Что вы, нет. Нет, Норико, простите, пожалуйста, но это, должно быть, ваша программа-переводчик шалит. Как вы только могли подумать, что я способен на такое? – Харвуд смотрит перед собой с непередаваемой скукой. – Конечно, я хочу дать интервью. Да это же эксклюзив, в конце концов! Я сразу подумал о вас.

Харвуд улыбается, успокаивая журналистку, но улыбка исчезает в тот же миг, когда она задает свой следующий вопрос.

– Люди боятся нанотехнологий, Норико. Мы знаем об этом. Даже в Токио семнадцать целых восемь десятых процента вашего удивительно технофетишистского населения по сей день отказываются зайти в здание, построенное с применением нанотехнологий. Или вот у нас тут в Малибу, где произошла очень серьезная биотехнологическая катастрофа – впрочем, никак не связанная с нанотехнологиями. Воду там сейчас очищают комплексом из трех видов «умных» водорослей, но местные жители почему-то убеждены, что пляжи кишат невидимыми наноботами, готовыми активно внедриться в вашу сморщенную киску. Что? Неприязненная кошка? Нет, Норико, это что-то с вашим софтом. И я надеюсь, что вы просто стенографируете, потому что мы договаривались об интервью без записи. Если хоть одно мое слово где-либо всплывет в записи, больше вам интервью не видать. Что? Прекрасно. Рад, что вы понимаете. – Харвуд беззвучно зевает. – Последний вопрос, пожалуйста.

Харвуд слушает, поджав губы.

– Потому что «Счастливый дракон» создан ради удобства. «Счастливый дракон» существует для того, чтобы люди имели возможность купить те вещи, которые им на самом деле нужны, и тогда, когда они им нужны, – двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. В то же время «Счастливый дракон» существует для развлечений. Люди с удовольствием будут пользоваться этими устройствами. Мы провели достаточно исследований и поэтому знаем, что на самом деле не знаем, какое именно применение этой технологии найдут покупатели «Счастливого дракона», но это тоже весело.

Харвуд исследовал закоулки своей левой ноздри ногтем мизинца, но, по всей видимости, не нашел там ничего интересного.