Виртуализированный мир капитализма - [84]

И этот подход разделяется не только сторонниками капитализма (поскольку разделять его – это ничто иное, как выступать на стороне капитализма), но и абстрактными сторонниками социализма. Это относится в первую очередь к оценке тех событий, которые происходят в социалистических странах. Так, например, экономическая реформа на Кубе, возрождающая частную собственность и создающая для нее комфортные условия, воспринимается как развитие кубинской революции, а не как отступление (пусть даже нет никакого варианта, кроме как отступать, но нужно же понимать, что это отступление). То же самое относится и к произошедшей реставрации капитализма в Китае – крепкого, сильного, империалистического капитализма. Тут китайский «национализм» из трех народных принципов приобрел совсем иное «новое», а на деле старое капиталистическое звучание. Но, тем не менее, рост налицо, а Китай – одно из самых сильных государств мира, где самые большие в мире объемы промышленного производства. Такое отождествление роста и развития на деле в нынешних условиях оказывается идеологией, направленной против развития общественных отношений. При этом именно благодаря своей простоте, а также тем общественным процессам, которые стоят за ним (потому, что логика общественных отношений сильнее логики доказательств), такой подход до поры до времени может претендовать на господство в понимании общественного развития.

Исходя из вышеизложенного, следует просто зафиксировать откат в истории, условия, когда нужно начинать заново, а для этого заново обратиться к опыту тех, кто уже проходил те участки, по которым мы, вооружившись в том числе и новыми технологиями, должны пойти дальше. Понять, чем отличаются условия, в которых придется начинать нам, от тех, в которых начинали Ленин, Че, Мао. Поскольку социализм собственной природы не имеет, а является периодом рождения коммунистических общественных отношений и борьбы этого нового со старым капиталистическим в общественных отношениях, тут, в согласии с приведенной цитатой Мао, «борьба противоположностей – это диалектика, а единство противоположностей – это ревизионизм». Вот этого забывать не стоит. Тем более, что и еще более ярко то или иное отношение к единству и борьбе противоположностей проявится, когда сам ход общественной жизни вновь «заговорит» и покажет огромным массам людей, что современное государство не может справиться с их насущными проблемами и заставит создавать новые формы организации, переводящие на себя государственные функции.

Каковы должны быть эти формы, чтобы они действительно были формами реализации интересов большинства, да и не просто его наличных интересов, не просто его существования, но интересов его развития? Нужны формы, стоящие на стороне сущности человека, а не его теперешнего капиталистического существования.

Для того чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к имеющемуся историческому опыту. Обратимся к теории “слабого звена” В.И. Ленина и своеобразному применению ее по отношению к Китаю Мао Цзэдуна.

И Ленин, и Мао четко фиксировали те условия, которые бы позволили пролетариату взять власть. В свою очередь эти условия неразрывно связаны с положением тогдашних России и Китая. В тех процессах, определяемых общей логикой мирового империализма, был необходим союз пролетариата с крестьянством под руководством пролетариата как единственно последовательного революционного класса. На этом настаивал и Че Гевара, размышляя о революции на Кубе.

В работах, посвященных революционной войне в Китае, в частности, в написанной в декабре 1936 года брошюре «Стратегические вопросы революционной войны в Китае» Мао объясняет возможность существования и развития Красных районов тем, что Китай является полуколониальной страной. Он специально выделяет это обстоятельство как особенность, свидетельствующую о том, что революционная война в Китае может развиваться и победить: «Китай – страна полуколониальная. Отсутствие единства между империалистами приводит к отсутствию единства между господствующими группировками в Китае. Полуколониальная страна, в которой хозяйничает несколько государств – это не то же самое, что колония, где хозяйничает одно государство» [5, с. 335]. Это определяло неравномерность развития Китая, а также воспроизводство полуфеодальных порядков уже на капиталистической основе. Еще одной важнейшей особенностью ситуации в Китае Мао и его соратники считали следующее: «Китай пережил великую революцию, которая подготовила почву для рождения Красной армии, подготовила руководителя Красной армии – коммунистическую партию, подготовила народные массы, участвовавшие уже однажды в революции» [5, с. 335]. При этом он подчеркивал буржуазно-демократический характер революции.

Последнее обстоятельство – общее и для России, и для Китая, и для Кубы, на материале которых мы, главным образом, изучаем установление диктатуры пролетариата и социализма в XX веке. Все три страны, шедшие впоследствии по социалистическому пути, пережили сначала буржуазно-демократические революции, которые мобилизовали народные массы и приучили их к борьбе. В России таких революций с коротким интервалом было две – революция 1905 года и февральская революция 1917 года. Важен и тот факт, что в этих буржуазно-демократических революциях организационно-партийные силы, которые возглавили и осуществили политическое завоевание власти пролетариатом и переход к социализму, принимали самое активное участие и вели за собой массы. Кубинская революция началась как буржуазно-демократическая и была направлена на борьбу с диктаторским режимом. Ее возглавляли те люди, которые впоследствии провозгласили, что революция приобретает социалистический характер, хотя поначалу она такого характера не носила.