Виртуализированный мир капитализма - [85]

Примечателен тот факт, что в эпоху империализма в полуколониальных и, уж тем более, в колониальных (неоколониальных и полунеоколониальных) странах даже буржуазно-демократические завоевания буржуазно-демократических революций народные массы не могут удержать, не продвигая свою борьбу дальше по пути социализма. В противном случае общество движется по логике милитаризма, который отнимает у трудящихся буржуазно-демократические права и свободы и ведет к усилению государства как диктатуры военной буржуазии. В России, например, летом-осенью 1917 года готовился переворот с целью установления военной диктатуры. Китаю грозило порабощение японским милитаризмом и внутренними милитаристами. На Кубе приостановка движения в сторону социализма создавала ближайшую опасность новой военной диктатуры.

Но вопрос пригодных форм диктатуры пролетариата, которые рождаются еще при капитализме, и взятие власти при помощи их, и вопрос о том, как именно должны развиваться эти формы по мере дальнейшего продвижения на пути к коммунизму – это два разных вопроса. И если в отношении вопроса о взятии власти у нас есть положительный опыт, и даже есть положительный опыт первых шагов революции, то вот по вопросу о наиболее пригодных формах для умирания государства опыта пока нет. И потому самым неблагодарным занятием было бы давать готовые рецепты на этот счет. Важно лишь видеть магистральную линию движения и те условия, в которых она осуществляется, которые препятствуют или способствуют этому движению. Здесь стоит отметить, что условия, в которых осуществляется движение к отмиранию государства, в основном неблагоприятные. Эти условия препятствуют движению и не могут не препятствовать, так как это – условия капитала как общественного отношения, это условия, которые диктует закон стоимости, который нельзя отменить, его можно только преодолеть. Причем преодоление не может быть ничем иным, как преодолением общественного разделения труда. В седьмой статье цикла о советской философии Василий Пихорович настаивает на том, что диалектика как логика дела при социализме должна становиться обыденным сознанием. Однако со взятием власти пролетариатом до этого дело еще не доходит, и нужно заботиться об уничтожении разделения труда в рамках этого разделения (диктатура пролетариата – это же ведь тоже форма разделения труда), более того, заботиться об уничтожении разделения труда посредством этого разделения при помощи него самого и продуктов деятельности, которые оно дает, в конце концов, посредством капитала как сущностного и существенного общественного отношения. И тут мы опять обращаемся к идеям Антона Семеновича Макаренко и Виктора Михайловича Глушкова.

Первый в условиях существующего разделения труда сделал это самое разделение условием воспитания человека, который может преодолевать его в процессе своего взросления и становления как члена коллектива. Для нас здесь как раз важен упор на важность характера этой связи коллектива с обществом, а через коллектив – личности с обществом, чтобы каждый его член выступал как представитель общества в целом в его историческом развитии и в его передовых тенденциях. Поэтому Макаренко и в колонии, и в коммуне удалось создать микромодель общественных отношений по преодолению общественного разделения труда, да еще и так, чтобы его ученики по отношению к местным жителям могли сами выступать как советская власть, а не ждать над собой какой-то советской власти. Они могли спокойно и по-деловому в разных вопросах (от решения проблемы самогоноварения до борьбы с бандитизмом и решения хозяйственных вопросов) заявить: «Советская власть – это мы» [3], а это означало, что всякое внешнее государственное принуждение и специфический аппарат для принуждения по отношению к ним сам собою становился излишним и отмирал потому, что люди, которые по преимуществу учились, работали, играли в театре, занимались музыкой и физической культурой походя, как нечто само собой разумеющееся, выработали у себя привычку исполнять функции государственной власти. Поэтому опыт Макаренко имеет колоссальное значение для разработки проблемы социализма и снятия разделения труда, так же как и для проблемы личности. Потому что социализм – это организованный переход от одного способа производства человека к другому. А он как раз оказался на переднем крае именно в вопросе производства человека нового типа и форм этого производства.

Что же касается работ Глушкова, то тут фактически речь идет о том, чтобы управление из управления людьми сделать управлением вещами и процессами, что также делает излишними ряд государственных функций [1]. Опять же, для нас важны как раз фундаментальные принципы Макаренко и Глушкова, и, пожалуй, самым важным из них был подход к обществу и ко всему общественному производству как к целому, и выстраивание дальнейшей логики дела общественного преобразования, исходя из логики целостности, в которой еще не преодолено общественное разделение труда и нужно использовать для его преодоления то разделение труда, которое есть.

В частности, на примере их деятельности (хотя таких примеров можно привести великое множество, да и дело же не в примерах) видна, наверное, самая большая опасность для социализма. Она заключается в консервации тех форм разделения труда, которые на определенном этапе (раньше) способствовали его уничтожению. Потому что для решения задач, стоящих перед обществом на пути к коммунизму, формы, которые были продуктивны для решения задач, которые стояли перед революцией раньше, в том числе и формы диктатуры пролетариата (ведь это тоже форма разделения труда) не годятся и потому становятся формами движения вспять, если они сами вовремя не преодолеваются обществом. Для этого вполне может быть достаточно самого факта их консервации. Ведь если пролетариат вместо того, чтобы уничтожать себя как класс, создаст себе более комфортные условия своего собственного производства, которые, может, и нужны на первых порах, он все-таки воспроизводит себя как класс буржуазного общества и вместе с этим воспроизводит и характерные для этого общества общественные отношения.