Вирикониум - [216]
Старая мощеная площадь осталась такой, какой он ее помнил. Да, сегодня не было так тепло, зато сияло солнце. Бледный чистый свет последних декабрьских дней косо падал на булыжники и заливал почерневшую громаду старой церкви. Как и прежде, гомонили дети, играющие в «слепого Майка», Эшлим мог расслышать, как из соседнего дома долетают женский смех и звуки перебранки. Внезапно его охватило ликование, хотя он сам не понимал, почему.
«КЛЕТКИ», гласила полустертая вывеска над лавочкой. Эшлим остановился, улыбнулся, заглянув в маленькое пыльное окошко, где луч солнца окрасил чучела в цвет свежеопавших дубовых листьев, и вошел.
Птицы, тихие и напряженные, следили за ним с каждой полки. Они с умным видом склонили набок свои головки, да так навсегда и застыли в этом положении, стеклянные глаза поблескивали. Из рабочей комнаты доносился сладкий древесный запах старых книг и ромашкового чая. Эшлим пробрался между груд подержанного тряпья и остановился у подножия лестницы.
— Добрый день! — крикнул он.
Ответа не последовало, но художник чувствовал, что старик там. Встревоженный, пугливый, он старается дышать неглубоко и дожидается, пока Эшлим уйдет.
— Не бойтесь! — крикнул Эшлим. — Я как-то заходил к вам со своим другом, Эмметом Буффо.
Тишина.
Эшлим пожал плечами. Подожди он немного, и любопытство заставило бы старика спуститься. Возможно, он принес бы еще одно металлическое перо. Однако художник вытащил рыбью маску, аккуратно развернул и положил на рабочий стол рядом с мотком мягкой проволоки, которой предстояло помочь маленькому ястребу с полными ярости глазами развернуть крылья.
— Старик, я не могу здесь задерживаться…
Поморщившись, он перевернул несколько тряпок, которые валялись на полу. Среди них обнаружился кусок тяжелого гобелена. Из него мог получиться неплохой занавес. Эшлим нервно развернул ткань, помня урок, который получил во время прошлого визита. Гобелен был все так же покрыт пятнами, все так же сиял — когда-то эта вещь выглядела потрясающе. На нем был изображен старик, пожелтевший от старости, лысый, как яйцо. Он остановился в проходе между двумя огромными зданиями. Дорога под его ногами была усыпана панцирями насекомых; слева ехал на ослике ребенок — а может быть, и карлик: фигурка была слишком темной. Но этот малыш произвел на Эшлима особенно сильное впечатление — особенно его личико, почти полностью замазанное грязью. Художник поднес гобелен к свету, чтобы разглядеть получше.
Тут в комнате наверху шумно захлопали крылья. Внезапно лавочку словно наполнили тысячи теней.
«Большая птица влетела в открытое окно, — писал он позже в своем дневнике. — Мне показалось, что я смутно слышу голос, который что-то говорит мне из темноты. Я положил гобелен на место и поспешно вышел на улицу».
ПУТЕШЕСТВИЕ МОЛОДОГО ЧЕЛОВЕКА В ВИРИКОНИУМ
В день назначения нового архиепископа телеоператор обнаружил на крыше Йоркского Кафедрального собора «труп, разложившийся до неузнаваемости». Человек пропал восемь месяцев назад из местной больницы. Согласно сообщению, он упал с башни, хотя никто не представлял, как туда можно забраться. Я узнал об этом из выпуска новостей местной радиостанции. Сообщение больше не повторялось — это Меня просто восхитило. За весь день ни на одном канале никто об этом происшествии даже не заикнулись. Впрочем, о церемонии, которая происходила в соборе, тоже.
На мистера Амбрэйсеса это произвело не столь сильное впечатление.
— Один шанс из тысячи, что нам от этого будет какой-то толк, — заявил он. — Один из тысячи.
Я все-таки поехал в Йорк, а он со мной. На то у него имелись свои причины: надо было зайти в лавку букиниста и к чучельнику. Улицы пестрели политическими плакатами. Уже во время церемонии муниципальные служащие кропотливо замазывали их по всему маршруту следования процессии. Человек на крыше, я как я выяснил, оказался обычным пациентом хирургического отделения, так что мистер Амбрэйсес был прав: я съездил впустую. Нас интересовали случаи, связанные с психиатрическими лечебницами и особенно с домами престарелых.
— Все мы хотим в Вирикониум, — любил повторять мистер Амбрэйсес. — Только старики хотят по-настоящему!
В ночь, когда мы возвращались домой, он добавил:
— Но здесь это никому не нужно. Неужели не видите?
Поезд на Лидс отходил в 11.52. Подростки набились в вагоны, как селедки в бочку. Короткие стрижки придавали старшим мальчикам смущенный и жестокий вид. Их лица — особенно подбородки, которые они старательно выпячивали — посинели и побелели холода. Девочки лукаво поглядывали на мальчишек, пересмеивались, потом опускали глаза и потуже натягивали перчатки с обрезанными пальцами. То и дело подростки высовывали головы из окон и кричали «Пошли все на…!», и ветер уносил их крики. Позже, выходя из поезда, мы видели, как они прыгали взад-вперед через невысокий металлический барьер — залитые желтым, как натрий, светом, — легкие, непостижимые и полные сил, как кузнечики на солнце. Чувствуя мое разочарование, мистер Амбрэйсес мягко заметил:
— Случается, что нам так хочется туда попасть, что мы непременно находим путь.
— Я еще не настолько стар, — отозвался я.
Майкл Дж. Гаррисон — британский писатель-фантаст, умеющий гармонично соединять фантасмагорические картины, хореографически отточенное действие и глубокий психологизм.Майкл Кэрни, гениальный ученый, разработчик квантовых компьютерных систем и по совместительству — серийный убийца. Когда-то он увидел Вечность и не смог развидеть.Серия Мау Генлишер — пилот K-рабля «Белая кошка», уникального аппарата, созданного при помощи инопланетных технологий. Когда-то она увидела звездолет и возмечтала стать отважным капитаном.
М. Джон Гаррисон – британский писатель-фантаст, умеющий гармонично соединять фантасмагорические картины, хореографически отточенное действие и глубокий психологизм. «Пустота» – заключительный роман трилогии о Тракте Кефаучи, куда вошли изумительный «Свет» и потрясающая «Нова Свинг». Вместе они составляют роскошное, стилистически завораживающее повествование, способное удовлетворить вкус самого взыскательного читателя, не оставив при этом в стороне лихо закрученный сюжет.В недалеком будущем размеренная жизнь пожилой вдовы нарушается сюрреалистическими знамениями и визитами.
Майкл Джон Гаррисон – британский писатель-фантаст, умеющий гармонично соединять фантасмагорические картины, хореографически отточенное действие и глубокий психологизм. Его трилогию, начатую неподражаемым «Светом», продолжает столь же прихотливая и многогранная «Нова Свинг».Через несколько лет после судьбоносного путешествия Эда Читайца к Тракту Кефаучи Гало стало туристическим маршрутом, а Тракт начал расширяться и изменяться, задевая своими областями Землю и создавая Зоны, где Вселенная решила отдохнуть от законов физики.
Приз университета «Голдсмитс» за «роман, раздвигающий границы литературной формы». Номинация на премию Британской ассоциации научной фантастики. «Книга года» по версии New Statesman. Вся жизнь Шоу – неуклюжая попытка понять, кто он. Съемная комната, мать с деменцией и редкие встречи с женщиной по имени Виктория – это подобие жизни, или было бы ею, если бы Шоу не ввязался в теорию заговора, которая в темные ночи у реки кажется все менее и менее теоретической… Виктория ремонтирует дом умершей матери, пытаясь найти новых друзей.
Джек Серотонин — гид по странному и опасному дивнопарку, где сойти с намеченного маршрута означает найти свою гибель.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Если бы еще полгода назад мне рассказали о другом измерении или же о демонах, что живут среди нас, скрываясь под масками обычных людей, я бы ни за что не поверила. Я бы сказала: «Вы – сумасшедший». Да признаться, поначалу я и сама решила, что схожу с ума. Но, попав в Академию, где учат охотников на демонов, я стала менее категорична. Руноведение, тактика поведения, основы экзорцизма, искусство боя? Да, есть такие предметы. Конечно, простой девушке, выросшей вдали от второго измерения и всех его тайн, непросто в этом разобраться, к тому же все осложняется неожиданными чувствами.
Авторская: «…Твоими врагами станут другие игроки. У каждого из них были свои причины оказаться здесь. Кто-то выпал из игры случайно, наткнувшись на аномалию. Другие сбежали осознанно. Но ты и сам знаешь, им не место на твоей Земле. Помоги тем, кто еще способен вернуться. Остальных избавь от страданий. Это смертный мир, мир людей. Сделай все, чтобы в него не пришла Игра». Своими словами: Ещё в детстве Ким начал видеть мир через призму игрового интерфейса. Он был таким не один. Это искажение восприятия назвали «ролевой синдром», и пусть оно не имело особых последствий, его обладателей всё равно стали считать психами.
Финалист БД-2012. Опубликовано в журнале «Чайка» (номер 16) 16.09.2013 г.
«Кошмар всегда начинался с того, что Мирилл вдруг чувствовала непреодолимую потребность следовать за каким-либо человеком. Сегодня это был парень с белыми дредами. Она увидела его в узком переулке между пекарней Ханга и набережной, прямо напротив парикмахерской. Он стоял и разглядывал объявление о найме, а у нее уже появилось То Самое Чувство. Жжение на губах и томление, будто в кости накачали подогретого воздуха…» История Мирилл. Мир «Лис графства Рэндалл», примерно 70 лет спустя после Войны Железа.
Они боги. Им поклонялись все народы Земли, начиная с древних египтян и индейцев майя. Они виновны в гибели Атлантиды и могуществе Гипербореи. Они впервые применили ядерное оружие на нашей планете, за тысячи лет до Хиросимы. А их реактивные корабли – виманы – наводили ужас еще на древних индийцев. В арсенале богов хрустальные черепа – хранилища вселенской мудрости. С их помощью они могут получить любые знания. Но что будет, если один из черепов окажется в руках смертных, жаждущих мирового господства? У древнеегипетского бога мудрости Тота впереди всего лишь вечность, чтобы найти ответ на этот вопрос.