Виргинцы (книга 2) - [8]

— Нас нетрудно обмануть, сударыня…. мы оба еще очень молоды… С годами мы научимся лучше распознавать людей.

— От всей души надеюсь, мой дорогой племянник, от всей души. Я горячо желаю всяческого благополучия вам и вашему брату и возношу о вас молитвы господу. Мы-то, со своей стороны, прилагали к тому все усилия. В тяжкую минуту, о которой я больше не буду упоминать…

— В ту самую, когда моему дядюшке сэру Майлзу как раз случилось отбыть из города, — подхватывает Джордж, поглядывая на баронета, в ответ на что тот улыбается ему приветливо и одобряюще.

— …я отправила вашему брату трактат, который, как я полагала, должен был утешить его и, я в этом уверена, — послужит к его исправлению. Нет, не благодарите меня, я не жду похвал, я лишь исполнила свой долг — свой скромный женский долг, ибо что стоят все блага мира, племянник, по сравнению со спасением души? Если я принесла добро, я чувствую себя вознагражденной, если я оказала пользу, сердце мое ликует. Если мои скромные усилия помогли вам, Гарри, осознать…

— О, вы имеете в виду эту вашу проповедь? — перебивает ее простодушный Гарри. — Очень вам признателен, тетушка, но я не имел времени прочесть ни единого слова. Я, понимаете ли, не слишком разбираюсь в таких вещах… Но тем не менее благодарю вас.

— Доброе намерение — вот что главное, — говорит Джордж Уорингтон. — И мы с братом оба приносим свою благодарность. Наш дорогой друг генерал Ламберт намерен был внести выкуп за Гарри, но, по счастью, у меня имелись деньги брата, и я смог расплатиться по его обязательствам. Но это не умаляет доброты друга, и я благодарен ему, ибо он поспешил на выручку Гарри в ту минуту, когда тот особенно нуждался в помощи и когда ближайшим родственникам его… по несчастному стечению обстоятельств… случилось отбыть из города.

— Я бы, конечно, все… все, что в моих силах… Мой дорогой мальчик, разумеется, я бы сделал все… Это же… мой родной племянник… сын моего брата!.. Я… Я бы все, разрази меня гром, все, решительно все… восклицает сэр Майлз, хватая руку Джорджа и тиская ее от избытка чувств. Неужто вы так-таки не можете остаться и отобедать с нами? Отложите-ка свой обед с полковником… то есть с генералом… Ну-те, прошу! А нет, так назначьте другой день. Миледи Уорингтон, попросите своего племянника назначить день, когда он будет сидеть под портретом деда и пить его вино!

— Умственными способностями он, как видно, значительно превосходит своего незадачливого младшего брата, — заметила миледи, когда молодые люди покинули гостиную. — Младший — беспечный кутила и мот — и в самом деле, должно быть, не особенно печется о деньгах, ибо вы заметили, сэр Майлз, что переход к брату его виргинского наследства, — величина его, без сомнения, сильно преувеличена, но тем не менее, оно, вероятно, все же значительно, заметили ли вы, повторяю я, что это крушение всех надежд весьма мало огорчило Гарри?

— Ничуть не удивлюсь, если старший брат окажется таким же нищим, как младший, — заметила Дора, надменно вскинув головку.

— Забавно! Обратили вы внимание, что на кузене Джордже был один из кафтанов кузена Гарри — коричневый с золотом, тот самый, который он надевал, когда водил тебя на концерт, Флора?

— Вот как, он водил Флору на концерт? — Мистер Клейпул разъярен.

— Да, я не могла пойти, мне нездоровилось, и наш кузен сопровождал ее, — сообщила Дора.

— Я бы никак не стала возражать против того или иного невинного развлечения, мой дорогой мистер Клейпул, а уж тем паче против музыки мистера Генделя, — заявила маменька. — Музыка очищает душу, возвышает мысли, мы слышим ее в храме божьем, и, как всем известно, ею занимался царь Давид. От ваших опер я бегу, как от заразы, я запрещаю моим детям распевать ваши романсы, потому что они крайне безнравственны, но музыка, музыка, друзья мои! Будем наслаждаться ею, как всем прочим, в разумных размерах. Будем…

— Я слышу музыку обеденного гонга, — вмешался папенька, потирая руки. Пошли, дочки. Скруби, ступайте, приведите мистера Майли. Том, предложите руку миледи.

— Нет, дорогой Томас, я пойду одна, не спеша. Ведите к столу нашу дорогую Флору, — сказала великодушная добродетель.

Дора же, самоотверженно решив сделать обед как можно приятнее для всех, без умолку говорила о Генделе и его музыке.

Глава LI

Conticuere omnes {При всеобщем молчании (лат.).}

Если любезный читатель соблаговолит перейти вместе с нами через улицу и заглянет в дом лорда Ротема, предоставленный им в пользование его другу-генералу, то он найдет обоих молодых людей в тесном семейном кругу, уже знакомом нам по Окхерсту и Танбридж-Уэлзу. Джеймс Вулф тоже обещал прибыть к обеду, однако в настоящую минуту он ухаживает за мисс Лоутер, и за один ее единственный взгляд готов отдать самые изысканные яства, приготовленные поваром лорда Ротема, и даже еще одно угощение, обещанное на десерт. А посему, читатель, можете занять место мистера Вулфа и быть за столом шестым. Не сомневайтесь — Вулф не придет. Что до меня, то я буду стоять возле буфета и записывать застольную беседу.

Но сначала обратите внимание, какие счастливые лица у дам! Я еще намедни все собирался рассказать вам о том, как добрая миссис Ламберт, услыхав о том, что бейлиф взял Гарри Уорингтона под стражу, бросилась к своему супругу и стала просить, молить и требовать, чтобы ее Мартин вызволил мальчика из беды.