Виргинцы (книга 2) - [6]
— А мне нравится, как они сцепились, миледи! — ликует невинный агнец, потирая руки.
— Так ее, Флора! Не давай ей спуску, Дора! А ну, еще, еще, ах вы, плутовки! — подстрекает их шутник-папенька. — Недурная забава, а? Что ты скажешь, Майли?
— О сэр Майлз, о дети! Подобные ссоры вам вовсе не к лицу. Они разрывают мое материнское сердце, — заявляет маменька, величественно указуя на свою истерзанную грудь, однако сохраняя при этом завидное самообладание. — Возблагодарите лучше небо за то, что ваши бдительные родители своевременно воспрепятствовали возникновению каких-либо неуместных уз между вами и вашим беспутным кузеном. Если мы заблуждались в нем, то по милости божьей обнаружили свою ошибку вовремя. Если кто-нибудь из вас испытывал к нему некоторую симпатию, то ваш превосходный здравый смысл, мои дорогие, поможет вам преодолеть и вырвать с корнем это суетное чувство. А то, что мы были добры и заботливы к нему, — это никогда не станет для нас источником сожаления. Это служит лишь доказательством нашей доброты. Вот о чем нам действительно приходится, к несчастью, сожалеть, — так это о том, что ваш кузен оказался недостойным нашей доброты и, вращаясь в обществе игроков, актеров и тому подобных субъектов, посмел внести заразу в нашу чистую семью и, боюсь сказать, чуть не осквернил ее!
— Ну, пошли маменькины проповеди! — заявляет Флора, в то время как миледи продолжает свою речь, вступительную часть которой мы привели здесь. Папенька тем временем, тихонько насвистывая, на цыпочках удаляется из комнаты, а бесхитростный Майлз-младший запускает волчок прямо под юбки своих сестриц. Волчок жужжит, затем начинает пошатываться и, повалившись, точно пьяный, на бок, замирает задолго до того, как проповедь леди Уорингтон приходит к концу.
— Ты внимательно слушал меня, дитя мое? — спрашивает миледи, кладя руку на голову своего драгоценного сыночка.
— Да, маменька, — отвечает тот, держа во рту веревку и снова приводя в действие свою игрушку. — Вы сказали, что Гарри очень беден теперь и мы не должны помогать ему. Так ведь вы сказали, верно, маменька?
— Ты научишься лучше понимать меня, когда подрастешь, сыночек, говорит маменька, возводя глаза к потолку, где она постоянно черпает опору.
— Убирайся отсюда, паршивец! — восклицает сестрица Дора, ибо простодушный ребенок норовит запустить теперь волчок у нее на ступне и радостно хохочет, видя, как он ей досадил.
Но что случилось? Кто идет сюда? Почему сэр Майлз возвращается в гостиную и почему у Тома Клейпула, который шагает следом за баронетом, такое растерянное выражение лица?
— Ну и дела творятся на свете, миледи, — говорит сэр Майлз. — Вот уж, девочки, поистине чудо из чудес.
— Благоволите сообщить, что произошло, господа? — вопрошает добродетельная матрона.
— Весь город только об этом и говорит, миледи! — заявляет Том Клейпул, с трудом переводя дыхание.
— Том видел его сам, — продолжает сэр Майлз.
— Обоих их видел, миледи. Вчера вечером они были в саду Раниле, и за ними увязалась целая толпа. А уж до чего ж похожи — если бы ленты у них не были разных цветов, нипочем бы не отличить одного от другого. Один был в синем, другой в коричневом. Только сдается мне, что он уже надевал оба кафтана, когда появлялся здесь.
— Какие оба кафтана?
— Кто этот один и кто этот другой? — спрашивают в один голос сестрицы.
— Да этот ваш юный счастливец, кто же больше.
— Наш драгоценный виргинец и наследник всех поместий! — восклицает сэр Майлз.
— Значит, мой племянник уже освобожден из заключения? — спрашивает миледи. — И он уже снова погрузился в водоворот развле…
— А, чтоб ему пусто было! — рычит баронет. Впрочем, боюсь, что он выразился даже крепче. — Что вы скажете, миледи, если этот наш драгоценный племянничек окажется самозванцем, да, черт возьми, самым настоящим авантюристом?
— Внутренний голос все время говорил мне что-то в этом духе! восклицает миледи. — Но я гнала от себя недостойные подозрения. Говорите же, сэр Майлз, сообщите нам свои новости, мы сгораем от нетерпения.
— Я заговорю, любовь моя, когда замолчите вы, — произносит сэр Майлз. Так что вы скажете об этом господине, который приходит ко мне в дом, обедает за моим столом, считается как бы членом моей семьи, целует моих… — Что такое? — спрашивает Том Клейпул, мгновенно воспламеняясь, и щеки его пылают ярче его красного жилета.
— …Хм! Целует ручку моей жене и встречает самый ласковый прием, черт побери! Что вы скажете о таком малом, который толкует о своих владениях и наследстве, будь он проклят, а на поверку оказывается жалким нищим, просто Младшим Сыном. Да, нищим, миледи, чтоб ему…
— Сэр Майлз Уорингтон, воздержитесь от сквернословия в присутствии этих драгоценных созданий! Я совершенно сражена столь непостижимым лицемерием. Подумать только, что я доверяла тебя, мой мальчик, мое сокровище, обманщику, что я разрешала тебе, мое невинное дитя, находиться в обществе этого шарлатана! — выкрикивает матрона, прижимая к себе сыночка.
— Кто же этот шарлатан, миледи? — спрашивает невинный ребенок.
— Да этот распроклятый молодой проходимец Гарри Уорингтон, — рычит папенька, в ответ на что малыш Майлз сначала в недоумении таращит на него глаза, а затем под воздействием каких-то неведомых нам чувств разражается слезами.
«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это можно называть как угодно - «светом», «гламуром», «тусовкой»... суть не меняется. Погоня за модой. Преклонение перед высшими, презрение к низшим. Смешная готовность любой ценой «превзойти Париж». Снобизм? Да еще какой! Изменилось ли что-то за прошедшие века? Минимально, - разве что вместо модных портных появились кутюрье, а журналы для «леди и джентльменов» сделались глянцевыми. Под пером великого острослова Уильяма Теккерея оживает блеск и нищета английского «света» XIX века - и читатель поневоле изумляется, узнавая в его персонажах «знакомые все лица».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
"Записки Барри Линдона, Эсквайра" - первый роман Уильяма Теккерей. В нем стремительно развивающийся, лаконичный, даже суховатый рассказ очевидца, где изображены события полувека, - рассказ, как две капли воды похожий на подлинные документы XVIII столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.