Виргинцы (книга 2) - [5]

— И подумать только, как мы обманулись в нем! — восклицает леди Уорингтон.

— Печально, очень печально, моя дорогая! — подтверждает сэр Майлз, покачивая головой.

— Трудно вообразить себе, чтобы в одном молодом существе могло вмещаться столько пороков! — продолжает восклицать леди Уорингтон. — Карты, пари, пирушки в кабаках, непомерные траты, верховые лошади и выезды, и все это в компании богатых повес одного с ним пола и, страшно сказать, — самых безнравственных особ нашего пола.

— Ш-ш-ш, леди Уорингтон! — останавливает ее супруг, искоса поглядывая на безупречно добродетельных Дору и Флору, залившихся румянцем и опустивших глазки при упоминании об этих гадких особах.

— Я нисколько не удивляюсь тому, что мои бедные девочки не знают, куда глаза девать, — продолжает маменька. — Ах, мои дорогие, как бы я хотела, чтобы вы даже не подозревали о том, что на свете существуют такие твари!

— Однако же достаточно им побывать в опере или в парке, чтобы эти твари попались им на глаза, — говорит сэр Майлз.

— И подумать только, что мы приняли этого змееныша в лоно нашей семьи! И даже оставляли его в обществе нашего драгоценного невинного агнца! продолжает маменька, указуя на Майлза-младшего.

— О каком это змееныше вы говорите? — вопрошает сей юнец. — То вы говорили, что кузен Гарри дурной человек: потом он стал хороший. А теперь он опять дурной. Так какой же он, сэр Майлз?

— У него есть недостатки, как у всех нас, Майли, мой мальчик. Твой кузен вел себя беспутно, и это должно послужить тебе уроком.

— А разве мой старший брат, тот, что умер… мой гадкий брат, — разве он не вел себя беспутно? Он не был добр ко мне, когда я был маленьким. Ни разу не дал мне ни единой монетки, ни единой игрушки и не ездил со мной верхом и не… Почему вы плачете, маменька? Я ведь очень хорошо помню, как вы вечно бранились с Хью…

— Замолчите, сэр! — в один голос восклицают папа и дочки. — Разве вы не знаете, что не должны никогда упоминать это имя!

— Я знаю только, что люблю Гарри и никогда не любил Хью, — заявляет упрямый маленький бунтовщик. — И если кузен Гарри в тюрьме, я отдам ему свою монетку в полгинеи, которую подарил мне мой крестный, да я отдам ему все, что у меня есть… да, все, ну разве что… разве что оставлю себе мою маленькую лошадку… и мою шитую серебром жилетку… и моих Снежка и Сластену… и… Ну да, и еще заварной крем, когда он будет на сладкое. Последнее было добавлено после небольшой подсказки со стороны сестрицы Доры. — Немножко я с ним поделюсь, — помолчав, решает Майлз.

— Перестань болтать, малыш, и займись своим делам, — говорит папа, которого все это забавляет. Сэра Майлза Уорннгтона нельзя упрекнуть в недостатке юмора.

— Кто бы мог подумать, что он станет так повесничать? — продолжает маменька.

— Как сказать. Молодость — это пора увлечений, моя дорогая.

— А мы-то как обманулись в нем! — вздыхают дочки.

— И даже позволяли целовать себя! — подшучивает папенька.

— Сэр Майлз Уорингтон! Я не терплю таких вульгарных шуток! — заявляет величественная матрона.

— За которой из вас он вчера больше волочился, девочки? — не унимается папаша.

— Еще чего выдумаете! Я все время твердила ему, что обручена с моим дорогим Томом… Да, твердила… Дора, будь добра, объясни, почему ты фыркаешь? — вопрошает красивая дочка.

— Ну, Дора, надо отдать ей справедливость, делала то же самое, говорит папенька.

— Только потому, что Флора временами была рада забыть, что она обручена с ее дорогим Томом, — замечает сестрица.

— Никогда, никогда! И в мыслях у меня не было порывать с Томом! Это гадко так говорить, Дора! Это ты всегда насмехалась над ним и завидовала мне, потому что я… потому что джентльменам кажется, что я недурна собой, и они отдают мне предпочтение перед некоторыми другими особами, невзирая на их ученость и остроумие! — воскликнула Флора, поглядывая через плечо в зеркало.

— Почему ты вечно смотришься в зеркало, сестрица? — вопрошает бесхитростный сэр Майлз-младший. — Что, ты своего лица не знаешь, что ли?

— Некоторые особы смотрятся в зеркало ничуть не реже, дитя мое, хотя и не имеют столь же веских к тому оснований, — галантно замечает папенька.

— Благодарю вас, сэр Майлз, вы, должно быть, намекаете на меня, восклицает Дора. — Небу было угодно наградить меня таким лицом, какое у меня есть, и получила я его от моих маменьки и папеньки. Не моя вина, если я больше пошла в папенькину родню. Если у меня скромная внешность, то, по крайней мере, в голове есть кое-какие мозги. Подумать только, чтобы я стала завидовать Флоре оттого, что этот бедняга Том Клейпул обратил на нее внимание! Эдак, пожалуй, можно гордиться, поймав в свои сети какого-нибудь деревенского парня!

— Может, ты скажешь, что твой мистер Гарри из Виргинии много умнее Тома Клейпула? А ты бы бросилась ему на шею, помани он тебя пальцем! — восклицает Флора.

— А вы бы не бросились, мисс? И живо выставили бы своего Тома Клейпула за дверь! — восклицает Дора. — Вот уж нет!

— Вот уж да!

— Вот уж нет! — И опять все сначала. Сестры фехтуют, ловко нанося и отбивая яростные удары.

— О дети, как можно! Вы должны жить в мире и согласии! — восклицает добродетельная маменька, откладывая в сторону вышивание. — Какой пример подаете вы этому невинному агнцу.