Виновный - [3]

Полагаю, не к своему.

Глафира (громко смеется). Ты, сумевший в каждом почтенном семействе оставить по паре рогов… теперь считаешь обязательной любовь к супругу! (Продолжает смеяться.)

Петринский. Глафира! Как бы нам не поссориться!

Глафира. Будь спокоен, дорогой! Твоя жена ничего не услышит! (Старается пересилить смех.) Она ушла за лимонами.

Петринский (скептически). Значит, ты влюблена! (С любопытством.) В кого?

Глафира. Не все ли равно, в кого? (Восторженно.) Важно, что любовь кипит во мне, что я пишу вдохновенно, что я полна радости и восторга! Важно, что я живу полнокровно, что опять люблю так, как когда-то любила тебя, и что это делает меня счастливой! Ты понимаешь?

Петринский (с иронией). Неужели ты меня когда-нибудь действительно любила?

Глафира (с горечью). О, для тебя я была лишь расчетливой шельмой, которая хотела повиснуть на твоей шее! Но я тебя любила, даже когда ты оскорблял меня своей грубостью… даже когда ты спешил насытиться моим телом, а потом выгонял, чтобы снова погрузиться в работу! (Осматривается.) Как мне здесь все знакомо!

Петринский. Перестань, пожалуйста! (С тревогой смотрит в сторону передней.)

Глафира. Ах, да! Твоя жена!

Петринский (гневно). Просто я считаю лишним, чтобы она знала о нашем прошлом.

Глафира. И я тоже! Но ты влюблен в нее до одури, да?

Петринский. Ненавижу это слово «влюблен». Я люблю ее, вот и все! Наконец я нашел женщину, которая подходит мне по характеру и темпераменту.

Глафира (насмешливо). После бурно проведенной молодости – тихая пристань!.. В пятьдесят лет мужчины становятся сентиментальными и чистыми! Но в душе остается осадок недоверия и ревности! Они ревновали бы даже святых.

Петр и некий (категорично). Святых женщин не бывает.

Глафира. Поэтому ты так комично ревнуешь Марию?

Петринский. Я ее не ревную, а просто берегу.

Глафира (весело). Береги, береги. В мире полно таких мужчин, как ты!

Петринский (быстро встает). Послушай, Глафира. Мария тебе сказала чистую правду. Я действительно запрещаю ей дружить с тобой.

Глафира (с легким удивлением). Почему?

Петринский. Мария неиспорченный человек! Я хочу уберечь ее от жизненных искушений! Она как беззащитный ребенок, невинность которого надо щадить.

Глафира. Я рада, что ты наконец стал щадить невинных женщин! Но я не так испорчена, как тебе кажется! Во всяком случае не больше тебя!

Петринский. Нет! Тебя испортила жажда блеска. Ты и теперь живешь как гетера, а твоя мастерская – просто притон.

Глафира (без обиды). О-о-о! Кто бы говорил! Пока я была твоей любовницей, ты гордился мной, как орденом в петлице, а теперь я гетера! И друзья, с которыми ты до недавних пор беседовал о музыке, театре или живописи, стали вдруг посетителями притона! Ты, наверное, забыл, как сам отдыхал в моей мастерской, когда, усталый, приходил из больницы? И куда делся твой восторг перед ренессансным идеалом человека?

Петринский (со вздохом, почти умоляюще). Глафира! Положа руку на сердце, давай признаем истину! В искусстве и Ренессансе есть что-то такое, что…

Глафира…располагает к свободе и вызывает страх у ревнивых мужчин, да? (Смеется.) Да, это так, дорогой! Искусство действительно рождает чувство свободы и достоинства, красоты и гармонии в жизни! И что же… утопить искусство в мещанских добродетелях наших бабушек? Когда-то ты его использовал как аргумент в пользу свободной любви, а теперь ты же возводишь в культ брачные оковы! Хм! Когда такие донжуаны, как ты, женятся, они начинают удивлять мир высокой моралью и благочестием.

Пауза. Петринский растерянно смотрит на Глафиру, потом садится за стол и опускает голову на руки.

(Смотрит на него снисходительно и даже сочувственно.) Ты просто себя не узнаешь, правда? Лев, превратившийся в собачку! Вот ведь какую шутку может сыграть жизнь, дорогой! Страх потерять эту покорную и милую женщину – это тебе в отместку за другие сердца, которые ты разбил! Но тебе уже пятьдесят. Пора бы образумиться… Как же ты решился жениться на такой молодой женщине?

Петринский. Она у меня стажировалась, и я полюбил ее.

Глафира. Знаю!.. Попал в ловушку, когда менее всего этого ожидал. Да еще после нескольких неудачных браков! Но любовь – это великое счастье, дорогой. Ты тоже имеешь право вкусить его. Сочувствую.

Петринский (враждебно). Издеваешься, да?

Глафира. Нет! Я правда тебе сочувствую! И ради твоего спокойствия не буду больше дружить с Марией. (После паузы.) Но ты знаешь, что она меня обожает?

Петринский. Все чистые и неиспорченные души тебя обожают!

Из передней слышатся голоса Анн и Марии. Они входят вместе. Ана – красивая, но уже несколько увядшая женщина, с сединой в волосах. Одета с большим вкусом, в черном платье. Держится непринужденно и с достоинством.

Ана. Послушай, профессор! Сардины можно есть и без лимона! Твоя жена в панике от того, что в гастрономе нет лимонов.

Петринский. Все хозяйки впадают в панику, когда спохватятся, что не купили вовремя то, что нужно.

Ана. Да ну? А я не могу себе представить лучшей хозяйки, чем Мария.

Петринский. Все относительно! Есть жены, которые вспоминают про обед, только когда супруг уже пришел с работы, и регулярно кормят его вареными яйцами!