Виновный - [71]

Весь зал затаил дыхание, и Дэниел последовал общему примеру. В затянувшемся молчании дубовые панели и обивка из зеленой кожи скрипели и кряхтели от нетерпения. Дэниел оглянулся на Кроллов. Шарлотта сидела прямо, опустив уголки рта. Кеннет хмурился на Гордона Джонса.

Себастьян был поглощен происходящим. От его скуки не осталось и следа. Дэниел смотрел, как он наклонился вперед, слушая Джонса, как будто тот читал рассказ, написанный для собственного удовольствия, сделав Себастьяна главным героем.

В зал суда молча вошла Ирен.

Когда королевский прокурор закончил излагать доводы обвинения, Дэниела пробрал озноб. Он и сам не знал наверняка, был Себастьян невиновен или наоборот, но он точно знал, что мальчику было не место здесь, во взрослом суде, пусть и с переставленными столами, снятыми париками и только десятью репортерами на балконе.

Наконец Гордон Джонс сел, и Себастьян прислонился к Дэниелу:

— Все было совсем не так. Может быть, мне им рассказать?

Его чистый, хорошо поставленный голос даже шепотом звучал громко.

— Не сейчас, — ответил Дэниел, услышав покашливание Ирен и поймав ее взгляд. — До нас тоже дойдет очередь.

На второй день слушаний Дэниел пришел в суд в половине десятого. Он трусцой пробежал мимо рядов фотокорреспондентов, столпившихся за временными заграждениями. В здании Центрального уголовного суда было темно и влажно. Каждый вход в него засчитывался за подвиг. Вошедшего словно проглатывало огромное чудовище, и он оказывался за решеткой из его ребер.

Дэниел снова нервничал, хотя он не был зеленым юнцом в судебных делах. Он не смог бы сосчитать всех уголовных процессов, в которых принимал участие. Он столько раз сидел в залах Олд-Бейли, но сегодня у него потели ладони, словно судили его самого.

Прежде чем Себастьян вошел в зал суда, Дэниел зажмурился, чтобы успокоиться. Он знал, что готовит предстоящий день, и знал, что для мальчика он будет нелегким.

— Корона вызывает Маделин Стокс.

Мать Бена Стокса встала и направилась к ложе для свидетелей, шагая как в кандалах. Ее волосы были стянуты на затылке. Пучок был неаккуратным, — видимо, она завязывала его в спешке. Такая прическа подчеркивала ее впавшие щеки и черные круги под глазами. Между ней и Дэниелом было по меньшей мере двадцать футов, но он был уверен, что видит, как она дрожит. Дойдя, она оперлась о край ложи, и в микрофон стало отчетливо слышно ее дыхание.

От включенного отопления в зале стало сухо и жарко. Подмышки Дэниела намокли от пота.

Секунда шла за секундой, а Гордон Джонс все листал свои записи. Все ждали, когда он обратится к свидетельнице.

— Миссис Стокс, — начал он, выждав как можно дольше, — я знаю, что вам очень тяжело об этом говорить, но я прошу вас вспомнить, что произошло после обеда в воскресенье, восьмого августа. Вы можете рассказать суду, когда именно вы в последний раз видели сына живым?

— Была… была хорошая погода. Бен спросил, можно ли ему покататься на велосипеде, и я разрешила, с условием, что он… будет ездить только по нашей улице.

Она явно нервничала, сломленная невыносимым горем, но ее голос был отчетливым и хорошо поставленным. Его звук напомнил Дэниелу лед в бокале. Когда эмоции брали верх, голос становился ниже.

— Вы наблюдали за сыном, пока он был на улице?

— Да, какое-то время. Я мыла посуду на кухне и видела, как он ездит туда-сюда по тротуару.

— И в котором часу, как вам кажется, вы видели его в последний раз?

Джонс говорил мягким, уважительным тоном.

— Около часу дня, — ответила она. — Бен вышел сразу после обеда и гулял уже с полчаса. Я спросила, не хочет ли он накинуть куртку или пойти домой. Мне показалось, что собирается дождь. Он отказался. Я должна была его заставить. Я так жалею, что не настояла. Я так…

— Значит, вы позволили Бену остаться на улице? В котором часу вы обнаружили, что его больше нет под окнами?

— Практически сразу же. Прошло минут пятнадцать-двадцать, и все. Я работала на втором этаже и выглянула в окно. Все смотрела и смотрела, не появился ли он. Я… Со второго этажа видно практически всю улицу, но когда я посмотрела в окно… Его просто нигде не было.

При слове «нигде» глаза Маделин Стокс расширились.

— Что вы сделали?

— Выбежала на улицу. Бегала взад-вперед по перекрестку, а потом нашла его велосипед, он лежал брошенный за углом. Я сразу поняла, что случилось что-то ужасное. Не знаю почему, почувствовала, и все. Сначала я подумала, что его сбила машина, но вокруг было так тихо… Он просто… исчез.

Маделин Стокс плакала. Дэниел был тронут и знал, что присяжные — тоже. Ее левая рука, опиравшаяся о край свидетельской ложи, покраснела, но лицо оставалось все таким же бледным. Заплакав, она прикрыла рот платком. Дэниел вспомнил рассказ Херриет о том, как Минни потеряла дочь. Он вспомнил тот день на рынке, и ее холодные прикосновения, и грустные водянисто-голубые глаза, умолявшие его не упоминать о ее малышке. Как и у Минни, у Маделин Стокс был только один ребенок. Она потеряла все, что имело для нее смысл, и мир погрузился во мрак.

— Я звала его по улицам и постояла у входа в парк, но его нигде не было видно. Я позвонила его друзьям, потом мужу, и мы… позвонили в ближайшую больницу и в полицию.