Виновный - [4]

Было около одиннадцати, когда закончился допрос. Дэниел чувствовал себя выжатым как лимон. Он отрешенно наблюдал за Себастьяном, которому постелили в камере. Шарлотта склонилась над сыном, гладя его по волосам.

— Я не хочу спать здесь, — заявил Себастьян, повернувшись к Дэниелу. — Вы можете заставить их отпустить меня домой?

— Себ, все будет хорошо, — попытался успокоить его Дэниел. — Ты ведешь себя очень храбро, но рано утром тебе снова будут задавать вопросы. Проще поспать здесь. По крайней мере, будешь в безопасности.

Мальчик поднял глаза и улыбнулся:

— Вы сейчас пойдете осматривать тело?

Дэниел быстро покачал головой, надеясь, что полицейский рядом с камерой ничего не услышал, и напомнил себе, что дети воспринимают мир не так, как взрослые. Даже подростки постарше из числа его клиентов могли что-нибудь ляпнуть, и приходилось постоянно увещать их, чтобы они сначала думали, а потом говорили или делали. Он надел пиджак, вздрогнув от соприкосновения с этой до сих пор мокрой оболочкой, и сквозь зубы попрощался с Шарлоттой и Себастьяном, пообещав им увидеться утром.

Когда Дэниел, доехав до станции метро «Майл-энд», вынырнул на поверхность, приближалась полночь, по-летнему синее небо густо темнело. Дождь перестал, но в воздухе еще таилась гроза.

Глубоко вдохнув, Дэниел убрал галстук в карман рубашки с закатанными рукавами и перекинул пиджак через плечо. Обычно он добирался домой на автобусе: запрыгивал в триста тридцать девятый, если тот подворачивался. Но сегодня он пошел пешком вниз по Гроув-роуд, мимо старомодных парикмахерских и забегаловок с едой навынос, мимо баптистской церкви, пабов, в которые никогда не заходил, и современных жилых построек в глубине улицы. Впереди замаячил парк Виктория, и до дома было уже недалеко.

День оставил тягостный осадок: Дэниел надеялся, что мальчику не станут предъявлять обвинение, а судебная экспертиза снимет все подозрения. Система была чересчур сурова даже к взрослым, не говоря уже о детях. Дэниелу нужно было побыть одному — подумать спокойно, — и он был рад, что его последняя подружка уже пару месяцев как съехала.

Войдя в пустую квартиру, он достал из холодильника пиво и, потягивая из бутылки, принялся разбирать почту. В самом низу стопки лежало письмо. Бледно-голубой конверт, подписанный чернильной ручкой. Дождь подмочил его, слегка размыв имя с адресом, но Дэниел все равно узнал почерк.

Он сделал большой глоток пива, потом просунул мизинец под клапан конверта и дернул.

Дорогой Денни!

Мне тяжело писать это письмо.

Я чувствую себя не очень хорошо, и мне осталось недолго. Не знаю, насколько еще хватит сил, поэтому и пишу. Я попросила медсестру отправить это, когда придет мой час. Не могу сказать, что предвкушаю его с нетерпением, но умереть мне не страшно. Пожалуйста, не волнуйся об этом.

Мне хотелось бы еще раз увидеть тебя, вот и все. Мне хотелось бы, чтобы ты был рядом. Я так далеко от дома и так далеко от тебя.

В моей жизни было много потерь, и ты, да благословит тебя Господь, лапушка моя, ты — одна из них, если не самая горькая из всех. Мне жаль, что я не смогла сделать для тебя больше и уберечь понадежнее.

Все эти годы я повторяла тебе и повторю еще раз: все, чего я хотела, — это защитить тебя. Мне хотелось, чтобы ты был свободным, счастливым и сильным, и знаешь что? Полагаю, у тебя все сложилось именно так.

Да, я поступила неправильно, но когда я думаю, как ты работаешь в Лондоне, это дает мне покой. Я скучаю по тебе, но это просто из эгоизма. Сердцем я чую, что у тебя все хорошо. Меня распирает от гордости, что ты юрист, но я ничуть этому не удивляюсь.

Оставляю тебе ферму, как она есть. Ты бы мог купить ее с потрохами на свой недельный заработок, но ведь она, пусть и недолго, была твоим домом. По крайней мере, мне хочется в это верить.

Я всегда знала, что ты добьешься успеха. Надеюсь, ты счастлив. Счастья добиться труднее. Возможно, ты так этого и не понял, но твое счастье — это все, чего я хотела. Я люблю тебя. Нравится тебе это или нет, но ты мой сын. Попробуй перестать ненавидеть меня за то, что я сделала. Отпусти мне этот грех, и я упокоюсь с миром.

С любовью,

мама.

Он свернул письмо и вложил в конверт. Допил пиво и замер на секунду, прижав тыльную сторону ладони к губам. Его пальцы дрожали.

2

— Он у нас любит побегать, — обратилась к Минни сотрудница социальной службы Триша.

Дэниел стоял на кухне у Минни рядом с хозяйственной сумкой, в которой уместились все его пожитки. Здесь странно пахло: животными, фруктами и горелым деревом. Дом был тесный и темный, и Дэниелу не хотелось в нем оставаться.

Минни смотрела на него, уперев руки в бока. Дэниел сразу же понял, что она добрая. У нее были красные щеки и беспокойные глаза. Свисавшая до самых щиколоток юбка, мужские ботинки и длинная серая кофта, которую Минни все норовила запахнуть поплотнее. А еще большие груди, внушительных размеров живот и копна седых кудрей, стянутых в пучок на макушке.

— Сбегает при малейшей возможности, — устало пояснила сотрудница и громко сказала Дэниелу: — Хотя больше тебе бежать некуда, а, дружок? Маме твоей ведь совсем худо?