Виновный - [108]

Дэниел вздохнул. Ему не хотелось начинать день под непосильным грузом сожаления, но он был к нему готов.

Сидя в камере, Себастьян играл с полицейским в «камень, ножницы, бумага». Он залез на скамью с ногами и хихикал, стоя на ней на коленях в костюме и галстуке. Дэниел подумал, что присяжным стоило бы это увидеть — не монстра, а ребенка, сохранившего способность получать удовольствие от детских игр.

— Денни, хотите поиграть? — предложил Себ.

— Нет, нам уже пора.

Судья согласился на то, чтобы Себастьян дал показания, но настоял, чтобы это было сделано по видеосвязи. Не было никакой возможности предугадать, как мальчик себя поведет, кроме того, были практические сложности: он был слишком мал ростом для свидетельской ложи, а суду было необходимо видеть выражение его лица. Много лет систему уголовного правосудия критиковали за ее безразличие к молодым людям, обвинявшимся в серьезных преступлениях, и судья Бэрон не собирался давать повод к очередному шквалу критики. Было решено, что видео покажут на открытом судебном заседании, отвернув экран от публики.

Шагая к суду номер тринадцать, Дэниел проверил телефон. Пришло текстовое сообщение от Каннингема: «Обмен договорами на дом в конце недели. Перезвони».

Дэниел замер на плиточном полу коридора под натянутыми над головой каменными арками старинного суда. Не сейчас. Не сейчас. Он выдохнул и сжал губы. Подошла Ирен.

Дэниел выключил телефон и положил его в карман.

— Послушай, наблюдай за ним сегодня получше, — сказала Ирен. — Если почувствуешь, что он не справляется, мы сможем это остановить. Вроде он тебя слушается.

— Меня с ним не будет. У них для этого социальный работник…

— Знаю, но у нас будут регулярные перерывы. Заглядывай к нему.

— Обязательно… Удачи.

— Милорд, я вызываю… Себастьяна Кролла.

Экран заморгал, и на нем появилось лицо Себастьяна. Он сидел прямо и слегка улыбался.

— Себастьян? — обратился к нему Филип Бэрон, поворачиваясь лицом к экрану.

— Да, сэр?

Дэниел откинулся на спинку стула. «Да, сэр». Во время репетиции Себастьяна не учили обращаться к судье подобным образом. Дэниел посмотрел на публику. Сегодня все скамьи были заняты, но люди нервничали. Он отметил разочарование журналистов тем, что им нельзя увидеть экран; на краю балкона показались вытянутые шеи и вцепившиеся в балюстраду пальцы.

— Я хочу задать тебе вопрос. Ты знаешь, что означает говорить правду?

— Да, сэр, это означает не лгать.

— А ты знаешь разницу между правдой и ложью?

— Да, правда — это то, что случилось на самом деле, а ложь — то, чего не было.

— И если ты сегодня пообещаешь говорить правду, что, по-твоему, это будет значить?

— Что я должен говорить правду.

— Отлично, — обратился Бэрон к суду. — Приводите его к присяге.

Ирен встала и обратилась к Себастьяну:

— Расскажи нам о своих отношениях с Беном Стоксом. Как давно ты знал Бена?

— Года три или четыре.

— И как бы ты назвал Бена, он был твоим другом?

— Он был моим другом, моим соседом и товарищем по школе, — отчетливо произнес Себастьян.

— Вы с ним часто играли?

— Иногда.

— Насколько часто?

Изображение Себастьяна приобрело задумчивость, большие зеленые глаза посмотрели вверх и в сторону, обдумывая вопрос.

— Раза три в месяц.

— И чем вы занимались?

— Ну, если мы были в школе, то играли в мяч или в догонялки. Если дома, то иногда он приходил к нам, а иногда — я к ним, но обычно мы играли на улице.

— В тот день, когда Бен исчез, ты его видел?

— Да.

— Ты можешь рассказать, что тогда случилось?

— Я говорил полицейским. Он катался на велосипеде по улице, и я спросил, не хочет ли он поиграть. Мы немного поиграли у дома, а потом решили пойти на детскую площадку.

— Чье это было решение?

— Думаю, что общее.

Вмешался судья, его набрякшие щеки побагровели от гнева:

— Притормозите, мисс Кларк. Вы забываете, что мне нужно все это записывать!

— Да, милорд, я немного увлеклась… Итак, Себастьян, немного помедленнее, ты сказал своей маме, куда идешь?

— Нет.

— Почему?

— Мы же просто пошли в парк. Это же совсем рядом, и мы вернулись бы раньше, чем взрослые заметили бы, что нас нет.

Дэниел резко втянул воздух. Себастьян вдруг изменил темп речи, останавливаясь после каждой фразы, чтобы судья успел записать.

— И что было, когда вы пришли в парк?

— Сначала мы играли в догонялки, а потом начали драться — понарошку, ну а потом уже как бы по-настоящему… Бен стал обзываться и толкать меня… Я сказал ему, чтобы он перестал, но он не слушался. Поэтому я толкнул его в ответ. Это тогда тот высокий мужчина с собакой… мистер Рэнкин, на нас закричал.

Ирен на миг застыла: Себастьян запомнил имя свидетеля.

— Он крикнул нам, чтобы мы перестали, и мы как бы перестали и побежали через холм.

— И что было дальше? — Ирен кашлянула.

— Ну, мы побежали на игровую площадку. Она была закрыта, но туда все равно можно пролезть. Там мы забрались на перекладину рамы для лазанья, но потом я подумал о маме. Она лежала дома с больной головой. Мне захотелось вернуться и проверить, как она…

Дэниел заметил, что плечи у Ирен больше не были такими напряженными. Себастьян справлялся на «отлично».

— Но… Бен не хотел отпускать меня домой. Он снова стал толкаться и пихать меня. Я испугался, что он столкнет меня с лазалки. Он бил меня кулаком в живот, тянул за волосы и хватал за руки. Я просил его перестать, но он не слушался, поэтому я сказал, что мне это не нравится и я точно пойду домой.