Вилла Пальмьери - [6]

Каждый прогуливается здесь в продолжение двух часов, но не ради самой прогулки, а ради того, чтобы показать свою коляску и ливреи своих лакеев. Самые дорогие и элегантные выезды принадлежат князьям Понятовским, графу Грифео и барону делла Герардеска. Заметим, кстати, что барон — единственный потомок Уголино: выходит, его предок, что бы там ни говорил Данте, съел не всех своих сыновей.

Когда это гулянье заканчивается, каждый спешит домой, чтобы принарядиться; ведь Корсо — всего лишь небольшая стычка, так сказать, проба сил; увидевшись там, люди назначают друг другу встречу в Перголе, где развернется главное сражение. Дело в том, что сегодня, против обыкновения, Пергола должна быть ярко освещена. Как мы уже говорили, сегодня состоится праздничный спектакль. Его особенность заключается в том, что в каждой ложе к обычному освещению добавляют связки по восемь или десять свечей. Но те, кто находится в ложах, против этого, ведь чем ярче освещен зал, тем гуще сумрак, царящий в ложах. Конечно, в полутьме намного уютнее, однако женщины лишаются тех преимуществ, какие предоставляют им наши открытые ложи.

Никто не смог бы сосчитать, сколько бриллиантов и сколько кружев было этим вечером в Перголе. Знатные семьи извлекли из шкатулок и сундуков все дедовское богатство. Зал кругом сверкал драгоценными уборами; но победительницами в этом состязании были княгиня Корсини, княгиня Элиза Понятовская и герцогиня ди Казильяно.

Не знаю, зачем в театральных залах Италии поют: возможно, это один из пережитков старины, от которых трудно отделаться. В течение трех часов, пока длится представление, ни один человек не смотрит и не слушает то, что происходит на сцене, — если только, как я уже говорил, там не идет балет. Каждый занят беседой или кого-то лорнирует, а музыка, понятное дело, только мешает разговору. Вот почему итальянцы отдают предпочтение операм с небольшим инструментальным сопровождением: они не могли простить Мейерберу, что он заставляет себя слушать.

В дни праздничных спектаклей на представлении, как правило, присутствует великий герцог с семьей. Как только он появляется в ложе, все встают, оборачиваются, кланяются и аплодируют; затем опять усаживаются, надевают шляпы — и перестают его замечать. Впрочем, присутствие великого герцога не может ни предотвратить провал представления, ни способствовать его успеху, оно не препятствует ни освистыванию, ни аплодисментам. В Тоскане узнают о присутствии государя так же, как о присутствии солнца — по теплу и благости, которые разливаются вокруг. Повсюду, где он появляется, людям становится еще радостнее, вот и все.

Спектакль обыкновенно заканчивается в половине двенадцатого. Это только в Германии ложатся спать в десять часов, а в половине девятого уходят из театра, чтобы успеть поужинать. В Италии едят немного, а ужинают только во время карнавала; любителей вкусно поесть тут наперечет, на них показывают пальцем и относятся к ним с превеликим почтением.

После пребывания в Перголе начинается раут; вместо того чтобы не мешкая выйти из театрального зала, как это делают у нас, и ожидать свою карету в вестибюле или на лестнице, все переходят в прилегающий к театру большой зал, где летом прохладно, а зимой тепло, и там составляют планы на следующий день. Любопытно посмотреть на происходящее, а главное — послушать имена, которые при этом называют: за десять минут перед вами поочередно предстают Корсини, Пацци, Герардеска, Альбицци, Каппони, Гвиччардини — все блистательные старинные имена, запечатленные в истории с двенадцатого или тринадцатого столетия; вам кажется, будто вы перенеслись в славную эпоху гонфалоньеров и что в дверях вот-вот появится Лоренцо Великолепный.

Примерно час спустя мы вернулись к себе. Колокола все еще трезвонили, но на этот раз я набил уши ватой и заснул как убитый; разбудило меня солнце.

В этот день устраивались гонки колесниц, Корсо, иллюминация на Арно и бал в Казино деи Нобили. Одним словом, было чем заняться. Гонки колесниц начинались в час пополудни на Пьяцца Санта Мария Новелла, и оказаться у окон, выходящих на эту площадь, было мечтой каждого. Хозяевам домов можно было позавидовать, или, вернее, посочувствовать, ведь еще за две недели до гонок они должны были готовить места для всех своих знакомых — от таких хлопот можно потерять голову.

Однако нам не пришлось искать места: иностранец во Флоренции находится на особом положении. Если у него есть нужные рекомендации, он может жить там, ни о чем не заботясь. Его ведут к себе в дом, сажают в свою карету, везут на праздник, берут с собой в театр, а после отвозят в гостиницу. Развлекать приезжего иностранца считается чуть ли не национальным долгом, и люди готовы сделать для этого что угодно. К несчастью, иностранец, как правило, существо угрюмое и неблагодарное; если ему весело, он не желает в этом признаться, а уехав из города, он дурно отзывается о тех, кто его развлекал. Впрочем, эта досадная мелочь не отбивает у флорентийцев желание помогать приезжим; очевидно, они поступают так потому, что считают себя обязанными так поступать; они полагают, что гостеприимство, как и прочие добродетели, несет награду в себе самом.