Вилла мертвого доктора - [7]

— Раз. — Олег поднял палец. — Вот мы с тобой и будем встречаться с семейным кругом. Еще версии?

— Не знаю, насколько это серьезно, — Лайон покрутил головой, — но я столько уже слышал об этом таинственном Шеппард‑Хаузе… Вы там были, сэр, какое впечатление?

— Чудный домик, прямо сказочный. И внутри очень своеобразный. Я что‑то слышал неясно‑неблагоприятное перед тем, как туда попасть, да и сам Фелпс мне рассказывал. Как его отговаривали от покупки, а он только смеялся… Не знаю, я никакой гнетущей атмосферы там не ощутил. И тем не менее — дыма без огня не бывает. На чем‑то ведь все эти легенды основаны. Лайон, разберись. Встретишься со всеми, кто там работает. Составишь график перемещений на сегодняшнее утро — поминутный. Кроме того, постарайся получить общее впечатление. Ну бывает, скажем, человек задержался, уходит с работы поздно вечером… И слышит какие‑то подозрительные шорохи…

— И из стены выходит тень бабушки старого Шеппарда, — произнес Ким бесстрастно.

— Вот именно, — продолжал Олег без улыбки. — Кроме того, найди предыдущего владельца особняка и побеседуй. Найди риелтора, который продавал особняк. Ну и так далее…

— Ким, — Олег мотнул подбородком, — ты проверишь по всем сетям и источникам все, что можешь нарыть о Фелпсе, начиная с юности. Мы должны знать все о его семье, привычках, склонностях — тогда, может быть, хоть что‑то прояснится. Ну а Сандра займется любимым делом, и я ей в этом помогу.

Вопросы есть?

* * *

— Вам дали самые лестные характеристики, причем самые разные люди. — Конгрессмен Рэдфорд удобно сидел на отодвинутом стуле, закинув ногу на ногу, и глядел на Олега открыто и доброжелательно. — Я и с Джо Веллингтоном успел о вас поговорить, и с вашим руководством. Я их просил, чтобы дело поручили именно такому человеку. С одной стороны — человеку высокого профессионализма и высоких моральных качеств, а с другой — чтобы у него был нестандартный подход, чтобы он смотрел на вещи… — Рэдфорд сделал небольшую паузу, ровно настолько, чтобы подчеркнуть, что он ищет нужное слово, а с другой стороны — не создавать аудитории затруднений в восприятии того текста, который он до нее доносит. — Чтобы он смотрел на вещи… иначе. Не рутинно, не так, как обычно принято. А главное, почему я к вам приехал, — я прошу и настаиваю, чтобы те, кто совершил это страшное преступление, были найдены как можно скорее. И чтобы на это были брошены все силы и средства.

Потемкин слушал Рэдфорда и думал о том, к чему за время работы в Штатах возвращался не раз. Как похожи бывают друг на друга люди, выросшие на разных концах земли, в разных странах, в разных политических системах. «Как будто их одна мама рожала», — подумал он по‑русски и чуть не улыбнулся — но улыбаться, конечно, было никак нельзя. Симпатичный и дружелюбный конгрессмен вел себя так, как было ему привычно, не допуская никаких оплошностей, ничуть не принижая собеседника, наоборот — стремясь показать, насколько партнер по разговору важен для него и насколько значима эта встреча.

— Господин Рэдфорд, — начал Олег негромко и сразу получил то, чего ожидал.

— Просто Мэл. Ни «господинов», ни титулов. Для вас я — Мэл, и прошу вас именно на таком уровне со мной общаться. Кстати, не возражаете, если я вас буду звать Ал? Или Алек? Терпеть не могу, когда коверкают имена, а эти я точно произнесу правильно, будьте уверены.

— Спасибо. Алек — привычнее… Итак, Мэл, позвольте мне не морочить вам голову общими словами и правильными соображениями, не имеющими отношения к делу. Хопкинс говорил мне о вас. Вы будете знать все, что не составляет служебной тайны. Хочу отметить, что я ценю добрые отзывы, которые вы обо мне выслушали. Что сказать? Следствие в самом начале, и мы активно работаем. Я бы хотел узнать подробнее о ваших отношениях с профессором Фелпсом. Вы вот упомянули Джо Веллингтона. Но в том деле[2] речь шла об убийстве его сына. Сегодня — сумасшедший день, я еще не успел навести справки, но, кажется, Фелпс не был вам родственником…

Рэдфорд встал, прошелся по кабинету. Хозяйская повадка — он ходил из угла в угол, уверенный, что его не прервут, не поторопят. Потемкин прислушивался к себе и с удивлением отмечал, что, как ни странно, этот человек его, Олега, не раздражает — как раздражало бы большинство представителей этого класса… сословия… Про себя Олег говорил «этой породы» — вроде достаточно точно и емко.

Американские политики — в дорогих (но не чрезмерно дорогих) костюмах, в безукоризненных (но опять‑таки достаточно демократичных) сорочках, в неизменно голубых или алых галстуках (оттенки могут варьироваться, но никогда — никогда, слышите! — не наденет представитель этой породы галстук желтый или зеленый…). И вот поведение этих людей так же регламентировано, как их костюмы. И манера общения их — отработанная в сотнях и тысячах публичных выступлений — тоже никогда не меняется.

Олег глядел на молчаливо шагающего по комнате конгрессмена Мэлвина Рэдфорда и вспоминал, как он общался в Москве с замечательными актерами, которых знала вся страна. Сперва он познакомился с Курильским, потом — с Гребельским. По ходу следствия о пропаже драгоценностей из квартиры знаменитой актрисы Олегу пришлось долго и подробно беседовать с каждым из них. И Потемкин все задавал себе вопросы — что не так в общении с этими умными и доброжелательными людьми? Да нет, все было нормально… Просто Потемкин не переставал спрашивать себя — какую именно из своих замечательных ролей играет, разговаривая с ним, его собеседник?