Вилла мертвого доктора - [66]

Потемкин поднялся и теперь говорил, глядя на Келлера сверху вниз:

— Тут вот добрые люди толкуют, что у тебя за душой много чего… Например, был такой доктор Ленни Квинс… Говорят, то ли он покончил с собой, то ли убили его. Следствие ведь может захотеть и к этому вернуться. Так что думай. А как закончишь думать — дай мне знать, я готов тебя выслушать. И еще одно тебе важно знать — если решишь сотрудничать, это зачтется. — Уже стоя в дверях, Потемкин, глядя на Келлера, добавил: — Выйдя из клиники, ты позвонил Дятлову, одному из своих хозяев. Говорил с ним полторы минуты. Следствию будет интересно, о чем вы говорили.

Олег повернулся и вышел из комнаты. Он не был уверен в результатах. Ему надо было довести до сведения Келлера три факта: первое — его, Люкаса, видели выходящим из кабинета, два — Саманта рассказала об угрозах Люкаса в адрес Фелпса, а стало быть, и о его походах в архив. И Саманта помнит о его словах относительно доктора Квинса. Это — факты бесспорные. Саманты, увы, нет в живых — и Келлер наверняка знает об этом. Но тем более важно, чтобы он знал о том, что Саманта успела о многом рассказать следствию.

Ну а о Дятлове‑Скворчике Олег добавил почти по наитию — вполне могло быть, что Дятлов разговаривал о чем‑то с говорящим по‑русски Келлером. А может быть, и поручал ему что‑то. Что именно — Олег и понятия не имел.

* * *

Сандра Амальдено была хорошим профессионалом и знала это. Именно поэтому, приняв внешне рисунок поведения беззаботной красивой испанской женщины — просто потому, что это было ей удобно, да еще и давало ощутимые профессиональные преимущества, — внутри себя Сандра жестко контролировала все свои поступки, все разговоры. Если бы кто‑то увидел, как по воскресеньям вечером она, запершись дома в своем маленьком кабинете, тщательно анализирует все сделанные за неделю записи, оценивает каждое свое слово и каждое действие, — человек, увидевший это, наверняка не поверил бы глазам своим или решил, что сошел с ума. И совершенно зря — потому что консультант Амальдено была прежде всего профессионалом и с этой точки зрения подходила ко всему, что делала.

И именно поэтому она бывала недовольна собой, когда позволяла себе какие‑то внешние выражения чувств — тогда, когда этого не хотела и не планировала. И злилась на себя Сандра, когда люди, которые ей не нравились — ну, просто не нравились, ни за что, ни почему — так же бывает у всякого! Так вот, Сандра злилась на себя, когда эти люди чувствовали ее неприязнь.

Именно так с первой встречи было у Сандры с вдовой профессора Фелпса Зоей. Буквально с порога эти двое друг друга невзлюбили. Ну Зоя невзлюбила консультанта Амальдено, и ладно — Сандре не привыкать. Но тем более она, Сандра, должна была вести себя совершенно нейтрально и непроницаемо. А вот не выходило… И уже в давней второй беседе — без Потемкина, с глазу на глаз, Сандра старалась, как могла, быть нейтральной и холодной. Но, видимо, плохо у нее это получалось, потому что Зоя, вдова Фелпса, которая была кем угодно, но никак не дурочкой, сказала тогда Сандре — как бы невзначай, в конце разговора:

— Знаете, у вас все‑таки не женская работа.

— То есть?

— Ну трупы… Драки… Беседы — такие, как у нас с вами сегодня. — И, глядя прямо в глаза Сандре, продолжила: — Я ведь прекрасно понимаю, что именно вы обо мне думаете. И по вам видно, что вы всей душой на стороне моего покойного мужа. И меня оцениваете соответственно… Мне это, в общем, все равно, но по делу это неверно. Это ведь может помешать вам сделать точные выводы, разве нет?

Удар оказался точным. Если бы Зоя грубила, пыталась уязвить, впадала в истерику, Сандра нашла бы, что и как ей ответить. Но в ту минуту Зоя была права — и крыть Сандре было нечем. Нет, ничего страшного не произошло — Сандра умело перевела разговор на другую тему, продемонстрировала спокойствие и доброжелательность. Но урок Зои запомнила и сейчас, готовясь к новой встрече с ней, вспоминала из всего долгого разговора именно этот Зоин выпад.

А тема новой встречи была — сиреневые конверты, лежавшие у Сандры в синей бумажной папке. Сандра, в принципе, перепробовала уже все что смогла — и с производителями конвертов беседовала, и с торговцами из различных писчебумажных магазинов, и с журналистами — определяли, откуда именно вырезаны буквы… Опрошены были и Кристина, и Саманта, и сотрудницы регистратуры Шеппард‑Хауза. Никто ничего определенного сказать не мог. Вернулся из лаборатории конверт, который Олег видел на столе Фелпса в день убийства. На нем был отпечаток крема сзади — и в лаборатории определили, что это очень дорогой крем для лица, скорее всего «de la Mere». Это давало хоть какие‑то шансы, потому что такие кремы продают в магазинах «Сакс 5‑я авеню» или подобных — это совсем не ширпотреб.

«Вряд ли, — думала Сандра, — тот, кто пользуется этим кремом, будет вырезать буквы из «Таймс» и вкладывать свое письмо в дешевый сиреневый конверт… Непохоже». И вот Сандра договорилась о встрече с Зоей — не раскрывая ей темы предстоящего разговора.

Сандре казалось, что она хорошо подготовилась к встрече — и совершенно неожиданно для нее встреча оказалась удачной. То ли Амальдено сумела с самого начала взять правильный тон, неформальный, дружелюбный, то ли тема разговора понравилась Зое, потому что эта тема позволяла высказываться о муже, не очень себя стесняя, — словом, разговор получился.