Вилла мертвого доктора - [50]
— Ты это… — Шлыков снова помедлил. — Я тебя утром твоим наберу, нашим вечером, значит.
— Постарайтесь не глубокой ночью, — не удержался Олег.
Шлыков будто и не услышал иронии.
— Ты это… Пойми, все может очень серьезно повернуться, понимаешь меня?
Олег промолчал, потому что единственное, что он сейчас понимал, — у Шлыкова затруднения, и он, Шлыков, сам еще точно не знает, как из этих затруднений выходить. Но затруднения, судя по всему, серьезные.
— Вот что, Потемкин… Ты передай этому своему Хопкинсу… ну и еще кому нужно благодарность нашего руководства. Мы должны с ними взаимодействовать, понимаешь ты? И если с нашей стороны что потребуется — за нами дело не станет.
— Николай Николаевич, вы мне говорили, что это — ваша личная просьба. Я действовал, исходя из этого. Если я стану от руководства благодарности передавать — это уже другой уровень, и музыка совсем другая. Кого из руководства конкретно вы имеете в виду, чтобы я хотя бы ориентировался?
— Да ты прямо как этот… как студент, — взвился Шлыков. — Никого я не имею в виду. И когда я тебе этот запрос посылал — это и была моя личная к тебе просьба. Все так и было до твоего сегодняшнего звонка. До того, что ты мне рассказал о Скворчике. А теперь мне без начальства дальше не двинуть, хочешь не хочешь… Ладно, вечером соединимся. — И Шлыков дал отбой.
Олег подошел к окну, все еще держа в руке трубку. Посмотрел на клены и березы в саду. Почему Хопкинс посадил березы? Сколько раз Олег хотел его спросить, да все никак не собрался.
Американцы не зря называют Лос‑Анджелес «деревня у фривеев». В гигантском мегаполисе полно настолько деревенски‑идиллических районов, что представить себе, что рядом магистрали, офисы, городские кварталы, бывает порой трудновато. А если и вправду встать на фривей и поехать, к примеру, на север, то минут через сорок ты уже на берегу океана. В самом Эл Эй тоже есть прибрежные городки, но если отъехать чуть‑чуть — это еще лучше, дыхание гигантского города здесь совсем не ощущается, будто его и нету.
У семьи Рэдфорда был загородный дом в одном из таких курортных микрогородков, Мандалай‑Бэй. Чудный дом с видом на океан, а до океана — только белый песок, и, хотя дома вдоль пляжа вытянулись сплошной полосой, — почти никого вокруг. Здесь Рэдфорды и отмечали пятнадцатилетие сына Алекса.
И вот Потемкин на берегу, и служитель в красной куртке открывает дверцу автомобиля, и идет Потемкин ко входу — с букетом цветов и бутылкой красного вина урожая 2003 года с Райского холма в долине Напа. За эту бутылку, слегка поморщившись, заплатил господин Потемкин двести пятьдесят девять долларов. Естественно, Олег заранее посоветовался с Хопкинсом. «Кто их знает? — почесал в затылке Гэри. — Тут благодаря тебе я стану вхож в высшее общество, так, что ли? — И, заметив озадаченный вид Олега, улыбнулся. — Смотри: букет цветов — не из супермаркета, индивидуальный. Вино — не безумно дорогое, но и не дешевое… — Увидев, что Потемкину нужно что‑то более конкретное, пояснил: — Ну не дешевле ста пятидесяти и не дороже трехсот. Понимаю, что мы с тобой такого для себя не покупаем, но… сам понимаешь! Можно, конечно, на все это наплевать, — продолжал Хопкинс задумчиво, — и пойти так, как ты ходишь в гости к нормальным людям. Но я же тебя знаю, ты в жизни этого не сделаешь!»
И хорошо, подумал про себя Олег, что я пришел именно так, а не иначе. Рэдфордовские тридцать человек — это на деле пятьдесят, не меньше. Легкие светлые костюмы мужчин, нарядные платья дам. В просторном дворе — столики на четверых под большими круглыми зонтами, слева за зеленой изгородью — бассейн, дальше, судя по сетчатому ограждению, теннисный корт.
Хозяин с женой встречали на входе, Рэдфорд был сердечен, но тут же отвлекся: подъехали новые гости.
Распорядитель приема попросил у Потемкина визитку, взял подарки и проводил его к столику, где уже сидела пожилая чета и человек средних лет в гавайской рубашке. Как обычно бывает, когда собираются вместе незнакомые? Или проходят томительные минуты вынужденного молчания, а после кто‑то начинает разговор о погоде или о чем‑то столь же существенном… Либо разговор, как костер, вспыхивает сразу.
— Я — Айрин, — представилась Олегу его визави. — Это — Билл, мой муж. А это — Джейсон. Что он в точности делает, никто не знает, но на бирже он зарабатывает, судя по всему, очень неплохо.
— Все любят говорить о том, сколько я зарабатываю, — охотно поддержал ее Джейсон, — но когда биржа обвалилась и мои убытки исчислялись семизначными цифрами, добрые знакомые как‑то сразу перестали этим интересоваться.
— А чего интересоваться? — вступил в разговор Билл. — Когда дела у ближнего идут плохо — это как раз то, что его знакомым нужно. А то, что среди них не было желающих одолжить тебе несколько миллионов, — ну уж прости…
Олег назвал свои имя и фамилию.
— Приятно оказаться среди людей, которые играют по‑крупному, — подхватил он реплику Билла. — Но должен вас предупредить, что я — всего‑навсего скромный государственный служащий, и масштабы у меня, соответственно, скромные…
— Ну да, как у нашего хозяина на его государственной службе, — под хохот окружающих заключила Айрин. — Алек, приятно с вами познакомиться. А вы, кстати, случайно, не тот знаменитый детектив, который ведет дело этого бедняги Фелпса?
В Сан-Франциско один за другим погибают два известных бизнесмена. В обоих случаях почерк убийцы одинаков: жертвы усыплены снотворным и задушены голыми руками. У обоих на кистях рук оставлена надпись по-латыни: «Опоздание недопустимо». Подключившийся к расследованию детектив из России Олег Потемкин устанавливает, что погибшие любили живопись и в разное время заказывали свои портреты у одного и того же художника. Не здесь ли кроется разгадка преступления? Или все дело в латинской надписи, на поверку оказавшейся девизом элитной воинской части, воевавшей в Ираке? У ее ветеранов особый взгляд на искусство и… очень сильные руки.
В мемориальном музее Лос-Анджелеса «Изумрудные Луга» обнаружен труп бизнесмена Грега Ставиского. За помощью в раскрытии преступления местные власти обратились к российскому эксперту Олегу Потемкину, гостящему в США у своего друга. Вскоре Олег выяснил, что незадолго до этого из музея был похищен уникальный экспонат, «Антиохийский кубок», и убитый имел прямое отношение к преступлению. Но такое дерзкое хищение не по силам одному человеку. Выходит, музейные ценности опутала преступная сеть? Сыщик и не предполагал, что ответ на свой главный вопрос он найдет в… предсмертной записке следующей жертвы.
В порыве гнева гражданин Щегодубцев мог нанести смертельную рану собственной жене, но он вряд ли бы поднял руку на трёхлетнего сына и тем самым подверг его мучительной смерти. Никто не мог и предположить, что расследование данного преступления приведёт к весьма неожиданному результату.
Предать жену и детей ради любовницы, конечно, несложно. Проблема заключается в том, как жить дальше? Да и можно ли дальнейшее существование назвать полноценной, нормальной жизнью?…
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.