Виктор Вавич - [181]
— Правда? — и студент сунулся к Башкину.
— Там, там, — сердито махал Башкин пальцем в сторону Слободки. Студент глядел, куда тыкал Башкин.
— Ох! — и студент чуть присел. Башкин глянул — и легкое зарево низко перемывало по небу.
Оба с минуту глядели, как дышало зарево.
— Так что ж? Идем, или вы будете стоять, когда там…
— Да я тут обязан… — перебил студент.
— А ну вас! — Башкин шагнул прочь. — Ко всем чертям! — сказал он, шагая. — К сволочам!
Башкин свернул за угол. И вдруг тонкий рожок кареты «скорой помощи» — и холодок дунул под ложечкой — спешной дробью простукали лошади, и вон фонари кареты пересекли улицу. И опять рожок, и бедственный звук прижал под грудью. Башкин шагал слабее.
— Да ничего там не того… не разберешь. — Виктор стоял боком в дверях столовой, без сюртука, в подтяжках. Он глядел и досадливо морщился на стенные часы и переставлял карманные. — А черт! Вот замотался, часы теперь стали — дьявол их… Да вчера ж тебе говорил — вот как к свиньям все за… за… черт его знает, — и Виктор завертел в воздухе кулаком с часами и зло, без терпения, глядел на Груню. — Не знаю, одним словом, — и Виктор вышел, и Груня слышала: возился, бросал что-то и с силой пинком толкнул стул.
Крики с улицы, и не визгливые, а густо поют будто. Груня вскочила, накинула шаль, побежала. Фроська туда же.
— Тебя куда несет! — крикнул Виктор в спину, как поленом стукнул.
Фроська на месте свернулась, платком полморды закрыла и перевивается вся.
— Марш в кухню! — крикнул Виктор и пошел по коридору. — Тебе чего, дуре, надо? Тебе чего понадобилось?
Фроська дернула плечом.
— Подрыгай мне! Подрыга какая, скажите. Ее там не хватало.
Фроська повернулась к окну.
— Сапоги!.. — крикнул Виктор. — С вечера! С вечера, дура, валяются!
Фроська шагнула, подняла с полу Викторов ботфорт.
— То-то! — Виктор пошел к себе, но в это время дверь распахнулась, и Груня торопливо вбежала, красная, и лицо все в радости и головой кивает, будто с веселым сюрпризом.
— Витечка! Народу! Поют, ходят, как на Пасху прямо. Ой, один смешной, понимаешь!
И Фроська из кухни высунулась, сапог на руке надет. Виктор стоял вполоборота.
— Мерзавцы! Орут, мерзавцы! — крикнул Виктор. Груня брови подняла. — Жидам царя продали! — крикнул во всю глотку Виктор, ушел к себе, хлопнул дверью, хоть не очень.
Виктор сел на стул среди комнаты, слушал, идет ли Груня. Не идет.
— Тьфу! — плюнул Виктор со всей силы в обои перед собой. Встал, вышел в прихожую, лазил по карманам шинели, глядел чуть вбок. Платок достал — все злой рукой — пальцы нащупали конфету, и с платком вместе пихнул в карман шаровар, в самый низ. Ушел к себе.
В квартире было тихо, и слышно было, как подымались голоса в улице.
— Уря-я! — передразнил Виктор. И вспомнил, как Сеньковский кривлялся на еврейский манер: «Долой самодержавию и черту оседлости!»
Виктор скрестил руки, вцепился пальцами, и вдруг истома выгнула спину, и Виктор вытянулся на стуле, голову за спинку, и дохнул едва слышно сквозь зубы:
— Ре-ежь!
И вдруг оглянулся на Грунины шаги за дверью. Виктор вскочил, открыл двери и сделал хмурое лицо.
— А знаешь, старика можно устроить. Я уж говорил там… Видел полицмейстершу, просил, обещала. — И Виктор смотрел в глаза Груни, трогал глазами, пробовал.
— Ага! Ага! — говорила Груня, перевешивала Викторову шашку на крайний крюк.
— Да, и скажи, чтоб шинель почистила… и карманы вытрясти… труха всякая.
Виктор еще раз глянул в Грунины глаза, а Груня смотрела на вешалку, обдергивала свое пальто.
— Я думаю, Петру Саввичу надо, — начал Виктор и глядел на папироску, закуривал. Думал, глядит теперь на него Груня или уйдет сейчас, и вдруг над самой головой затрещал звонок.
Виктор кинулся к дверям, толкнул по дороге Груню.
— Кто? Кто, спрашиваю? — и держался за ключ.
— Не отпирай, не отпирай! — шептала сзади Груня. Но Виктор уже вертел ключом, он толчком распахнул дверь, толкнул человека.
— Да чего ты, дьявол, с ума сходишь! — какой-то штатский. Виктор нахмурился, вглядывался. Голос ведь знакомый.
— А тьфу тебя! — и Виктор пропустил мимо себя человека. Маленькая барашковая шапочка сковородочкой сидела на боку, как наклеенная.
— Да, конечно, Сеньковский, — шептал он и протискивался мимо Виктора. Он глазами уж зацепил Груню и протягивался к ней в узком месте. — А красивый, правда? — И Сеньковский состроил дурацкую рожу Груне.
Груня тихо повернулась на месте и пошла в коридор, в кухню.
— Гордая она у тебя, что ли, или не обедала? — говорил Сеньковский в прихожей.
Виктор запер дверь, оглянулся.
— Видал? — Сеньковский мотнул головой к дверям, и дрыгнула шапчонка.
— Штатское у тебя есть? — уж из гостиной говорил Сеньковский. — Нету? Ну-ну-ну, брат! — и Сеньковский размахивал пальцем перед самым носом Виктора. — У нас, брат, чтоб было! А где хочешь, там и доставай. Сейчас, брат, тебе расскажу. — Сеньковский скинул грязненькое пальтишко, кинул вместе с шапчонкой на диван, на подушку — Груня кошечку вышивала. — Водка есть? Без водки этого дела не разберешь. — И Сеньковский прошел в столовую. Там на скатерти стояли еще неубранные тарелки.
Виктор все смотрел на пиджак, на короткие рукава, на синюю рубаху под пиджаком, не мог до конца признать Сеньковского.
«Пудя» — рассказ Бориса Житкова для детей, о том что за свои шалости надо отвечать самим. За нехороший поступок ребят пострадал ни в чем не виноватый пес. Помогут ли своему домашнему любимцу дети? Борис Степанович Житков — автор популярных рассказов для детей, приключенческих рассказов и повестей на морскую тематику и романа о событиях революции 1905 года. Перу Бориса Житкова принадлежат такие произведения: «Зоосад», «Коржик Дмитрий», «Метель», «История корабля», «Мираж», «Храбрость», «Черные паруса», «Ураган», «Элчан-Кайя», «Виктор Вавич», другие. Борис Житков, мастерски описывая любые жизненные ситуации, четко определяет полюса добра и зла, верит в торжество справедливости.
Рассказы о смелых и мужественных людях, о том, что случалось с ними в жизни, как они боролись с трудностями и помогали друг другу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Борис Степанович Житков родился 11 сентября 1882 года под Новгородом в семье преподавателя математики. Обучался в одесской гимназии в одном классе с К. И. Чуковским. В 1906 году окончил естественное отделение Новороссийского университета, затем кораблестроительное отделение Петербургского политехнического института. Был юнгой, помощником капитана, ихтиологом, штурманом парусника, рабочим-металлистом, плотником, морским офицером, преподавателем физики и черчения, руководил техническим училищем. Объездил почти весь свет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Вата» — рассказ Бориса Житкова из цикла «Морские истории». Главному герою удалось вычислить предателя и одурачить таможенного досмотрщика. Борис Степанович Житков — автор популярных рассказов для детей, приключенческих рассказов и повестей на морскую тематику и романа о событиях революции 1905 года. Перу Бориса Житкова принадлежат такие произведения: «Зоосад», «Коржик Дмитрий», «Метель», «История корабля», «Мираж», «Храбрость», «Черные паруса», «Ураган», «Элчан-Кайя», «Виктор Вавич», другие.
Александр Иванович Тарасов (1900–1941) заявил себя как писатель в 30-е годы. Уроженец вологодской деревни, он до конца своих дней не порывал связей с земляками, и это дало ему обильный материал для его повестей и рассказов. В своих произведениях А. И. Тарасов отразил трудный и своеобразный период в жизни северной деревни — от кануна коллективизации до войны. В настоящем сборнике публикуются повести и рассказы «Будни», «Отец», «Крупный зверь», «Охотник Аверьян» и другие.
За книгу «Федина история» (издательство «Молодая гвардия», 1980 г., серия «Молодые голоса») Владимиру Карпову была присуждена третья премия Всесоюзного литературного конкурса имени М. Горького на лучшую первую книгу молодого автора. В новом сборнике челябинский прозаик продолжает тему нравственного становления личности, в особенности молодого человека, в сложнейшем переплетении социальных и психологических коллизий.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».