Виктор полдурак - [2]

О том, что он, Полдурак, может еще до двенадцати попасть в Фединг и выиграть пари у мельника--а тот, как было условлено, наверно, приехал туда в обход, по дороге, и ждал соперника,--об этом он, Полдурак, уже и не думал. Он, как видно, даже вспоминать об этом не решался, но я сам вдруг взглянул на часы--было ровно полдвенадцатого--и почувствовал, что мы, то есть я и сидящий у меня на спине Полдурак, можем к двенадцати часам поспеть в Фединг, и я прибавил шагу, хотя, зная, что меня ждет мой больной, и так шел довольно быстро, но тут я припустил вовсю, бегом понесся через лес, а на спине у меня сидел человек, который, как все безногие, был весь какой-то обмякший, словно бескостный. И его сломанные деревяшки то скрипели, то трещали, то похру-стывали, а сам он оттого, что я так быстро бежал, ни слова не вымолвил. И только когда мы выбрались на опушку и вдали показались огни Фединга, он сказал:

-- Кажется, это Фединг? А я ему:

-- Ну, да! Конечно, это Фединг, да, да. Фединг! И тут он спросил: есть ли уже двенадцать?

-- Да нет же,--говорю,--еще не пробило. А сам бегу, бегу, чуть сознания не теряю, и тут

Полдурак говорит, что они с мельником условились

встретиться в Фединге у церковных ворот.

-- У ворот?--говорю.--Вот удачно, мой больной как раз там живет, рядом с церковью.--И уже подбегаем к церковным воротам, и я говорю:--А двенадцати еще нет!--бросаюсь к входу, а там уже и вправду стоит человек--высокий, черный, сейчас, думаю, брошу этого Полдурака прямо ему под ноги, только бы не ушибить беднягу. Сбросил я его, а тут и двенадцать пробило. И лежит мой Полдурак перед мельником и с полным правом протягивает к нему руку за деньгами.

Мельник, конечно, растерялся, но, когда я назвал себя, да еще гаркнул на него как следует, он, этот толстый черный мельник, вытащил свой толстый черный бумажник--видно, просто сдрейфил, а не то чтобы признал, что пари-то он проиграл,--и тут же отсчитал прямо в руку лежащему перед ним Виктору Полдураку ровно восемьсот шиллингов.

-- Что ж, пари так пари,--сказал мельник, хоть он никак не рассчитывал, что кто-то подберет этого Полдурака да еще побежит с ним до Фединга. Мельник, по его словам, грс-ша медного не дал бы за его жизнь. Сказал, что его просто ошарашило, когда тот сам предложил заключить пари.

-- Вот не думал, что я этого Полдурака живым увижу!--сказал мельник и уже на ходу добавил:--Ох уж эти мне доктора... Вечно лезут не в свое дело!--И скрылся.

Я снова взвалил Полдурака на плечи, зашел с ним вместе к своему больному--пришли мы как раз вовремя,--потом отнес его в соседнюю гостиницу, попросил, чтобы его там пристроили переночевать, заплатил за него вперед.

На этом наше знакомство и кончилось. Но на прощание Полдурак, к моему удивлению, стал меня горячо благодарить. "За что?"--спрашиваю себя, по дороге домой я совершенно забыл, что решил о нем не думать, и вдруг стал соображать: "Ну ладно, пари он выиграл, получил восемьсот шиллингов, то есть цену самых лучших сапог у самого лучшего нашего мастера. Но протезы-то свои он загубил. А ведь они обойдутся ему тысячи в две с половиной. Ну что он за человек, Полдурак этот,--думаю я, пробираясь домой по той же чащобе, а идти стало до того трудно, что казалось, пропаду.--Сумасшедший он, что ли?"