Виктор Курнатовский - [20]

— У долгогривый пес!

За это он получил от стражника удар в бок.

Каждый раз, когда среди уголовников речь заходила о духовенстве, тихий и такой привлекательный парень разражался ругательствами. Уголовники смеялись и снисходительно похлопывали его по плечу.

Виктор Константинович, выбрав момент, разговорился с ним. У паренька были старые счеты с церковниками. А тот случай, из-за которого он попал в ссылку, произошел в далекой кубанской станице во время похорон его дяди.

— Пришли мы в церковь, — рассказывал Курнатовскому Егор Гвоздев. — Поп за отпевание запросил пять рублей. Отец дал: надо так надо. Стали дядю отпевать. Дьякон покрыл гроб синим покрывалом, на котором изображены ангелы, и покрыл-то гроб ровно наполовину. Стали гроб из церкви выносить — поп еще два рубля требует. «За что же, батюшка?»- спрашивает отец. «За святое покрывало, — отвечает поп, — чтобы брат твой, невежа, прямо в рай попал». — «Так уж дайте, батюшка, нам это покрывало на кладбище…» А священник показал отцу кукиш, требует денег и не дает гроб вынести из церкви. Слово за слово… Я — за отца. За попа — дьякон, звонарь. Чуть гроб не перевернули. Ну, тут я попу клок бороды вырвал. Он первым ударил отца. Судили нас. Дьякон и звонарь врали, будто я ругал бога и святых, осквернил храм божий. Отца выпороли на сходе и по старости лет простили, а меня вот на три года в Сибирь, чтобы не кощунствовал, не перечил духовному пастырю…

Они подружились. Под конец пути Егор ни на шаг не отходил от Курнатовского, присматривал за его вещами, «чтобы ребята не забаловали».

Енисей нес свои прозрачные воды, в которых точно в зеркале отражались берега, заросшие дремучей тайгой, высокие скалы. Чем ближе к Минусинску, тем река заметнее мелела… Вахтенный матрос все чаще подходил к борту промерить шестом глубину и покачивал головой. У села Сорокино бросили якорь. Дальше двигаться было невозможно — мешали почти сплошные мели. Кое-как по мосткам, сколоченным на живую нитку, пассажиры перебрались на берег. Сопровождавшие партию жандармы, ругая мелководье, отправились разыскивать подводы. Арестанты расположились на берегу, кто мылся, кто стирал белье. Запылали костры, закипели видавшие виды чайники, котелки, покрытые копотью.

После полудня вернулись жандармы с подводами, и партия выехала в Минусинск.

И вот он, город. Деревянные дома напоминали маленькие крепости: окна закрывались толстыми ставнями на железных болтах, дворы были обнесены заборами в два, а то и три человеческих роста. Из подворотен скалят зубы злющие псы. Улицами завладели свиньи, разлегшиеся поперек дороги, и множество уток.

Партию осужденных остановили на большой площади около церкви. Часть конвойных направилась к начальству за приказаниями. Вскоре возвратились два жандарма и объявили, что политические до отправки к месту ссылки могут жить в гостинице. Уголовников повели дальше — в городскую тюрьму.

Егор Гвоздев со слезами на глазах прощался с Курчатовским.

— Может быть, где и встретимся еще, Виктор Константинович.

Курнатовский быстро вынул из мешка с книгам томик стихов Алексея Толстого и «Капитанскую дочку» Пушкина. Гвоздев спрятал книги под рубашку еще раз пожал Курнатовскому руку и бегом догнал уходившую партию.

Гостиница занимала большое деревянное здание, выстроенное из лиственницы. В номерах было уютно, тепло. Бросив под кровать мешок с книгами, ружье, чемодан, Виктор Константинович разделся и быстро забылся крепким, долгим сном. Утром его разбудил жандарм.

— Политическим разрешено ходить куда угодно и делать что угодно, — сообщил он. — Здешнему начальству мы вас сдали — теперь дело не наше. Не забудьте только отметить в канцелярии свое проходное свидетельство. — И он ушел с видом человека, которого освободили от тяжкой ноши.

Хозяином гостиницы оказался бывший ветеран польского восстания 1863 года. В Сибири он обжился, разбогател. Дела его шли неплохо. Русским политическим ссыльным, останавливающимся в Минусинске, он явно симпатизировал. Узнав, что его новые гости пробудут в городе несколько дней, владелец гостиницы посоветовал обязательно посетить музей Мартьянова.

— Неужели вы никогда не слыхали о нашем музее? Ведь это гордость Сибири… Его и за границей знают. — И он рассказал о Николае Михайловиче Мартьянове, который с помощью ссыльных организовал местный музей. Многозначительно поглядев на Курнатовского, хозяин гостиницы добавил: — Музей знают многие известные люди. Вот и господин Ульянов тоже побывал в нем. Очень хвалил…

— Это не тот ли Ульянов, который судился по делу о петербургской забастовке?

— Тот самый, брат Александра Ульянова, казненного за покушение на царя.

— Куда же сослан Ульянов?

— В село Шушенское.

— А это далеко от Курагинского?

— Верст семьдесят-девяносто. По сибирским масштабам это пустяки. Да вы сходите сами в музей. Там увидите карту Минусинского округа — она вам пригодится.

В Красноярске — фотография Кеппеля, в Минусинске — этот словоохотливый хозяин гостиницы, Виктор Константинович начинал понимать, что здесь, в Сибири, немало людей, готовых оказать содействие Революционерам.

Музей разместился в большом кирпичном здании.