Викинги. Быт, религия, культура - [13]
Поиск следов викингов на американском континенте привел к появлению множества подделок и нескольким ложным тревогам, однако, судя по всему, уже начинают появляться достоверные данные. В 1961 году доктор Хельге Ингстад и его жена начали серию раскопок в Лэнс-о-Мидоуз на северном побережье острова Ньюфаундленд. Они сообщили, что обнаружили группу построек, в том числе одну, которая, судя по всему, является длинным домом с центральным очагом, и другие здания с расколовшимися от огня камнями или с обложенным камнями очагом — все это характерно для домов викингов в Гренландии, Исландии и других местах (глава 3). Неподалеку в небольшой кузнице были найдены куски болотного железа, 30 фунтов шлака, куски кованого железа, один кусочек бронзы, немного угля, каменная наковальня, очаг и яма для огня. Все это имеет огромное значение, поскольку ни эскимосы, ни индейцы не умели обрабатывать металл. В то же самое время техника кажется слишком примитивной для сравнительно современных людей. Радиокарбонная датировка этого материала дала вполне соответствующую дату — 1060 год (плюс-минус 70 лет). Другая ключевая находка была сделана позднее, в 1964 году. Это грузило из мыльного камня, именно такого типа, каким пользовались женщины викингов для своих веретен. Это наиболее ценные подтверждения сообщениям саг, поскольку они говорят о присутствии настоящих поселенцев в сопровождении женщин, поселенцев, занимавшихся обычными повседневными делами. В 1968 году пришло сообщение об обнаружении бронзовых ювелирных украшений, датируемых примерно 1000 годом. Публикация полного отчета о раскопках доктора Ингстада, несомненно, окажется серьезным вкладом в дискуссию о путешествиях в Винланд[11] — самом дальнем и самом романтическом предприятии скандинавов, жаждавших получить побольше земли.
Глава 3
ЖИЗНЬ НА СУШЕ
Различные области, в которых жили скандинавы в эпоху викингов, настолько отличаются по климату и почве, что практически невозможно полностью рассказать здесь обо всех существовавших у них технических приемах в земледелии и скотоводстве. Грубо говоря, можно сказать, что во многих областях Дании, в юго-восточной Швеции и во многих юго-западных долинах Норвегии широко практиковалось выращивание зерновых и скотоводство. Чем дальше на север, тем большую роль играло скотоводство, хотя зерновые можно было выращивать даже в Исландии. Прослеживается определенное соответствие в характере поселений: в южных районах, особенно в Дании, хозяйства были сгруппированы в настоящие деревни, видимо, с системой чересполосицы и общих выгонов, подобно той, что была в средневековой Англии. Однако там, где преобладало скотоводство, каждая ферма должна была иметь свои собственные обширные выгоны, так что хозяйства были расположены как можно дальше друг от друга — так далеко, как только позволяла численность населения. Эта тенденция достигла своего полного развития в Исландии, где деревни и совместное выполнение сельскохозяйственных работ были практически неизвестны.
Северные области и западные поселения также во многом зависели от охоты на диких животных и птиц, которые служили ценной добавкой к столу. Природные ресурсы были, действительно, очень богатыми. Морских птиц стреляли или ловили силками и собирали их яйца.
В морях водилась селедка и треска, в реках — форель и лосось. Китов били гарпунами, тюленей убивали копьями или ловили в сети. В горах Скандинавии можно было охотиться на медведей, диких кабанов, лосей, благородного и северного оленя. Зимой охотники ходили на лыжах; именно поэтому одни и те же божества — Улл и Скади — покровительствовали лыжникам, стрелкам из лука и охотникам. Иногда охотились с соколами, хотя уже в то время такой вид охоты был, судя по всему, привилегией аристократов. Рыбу ловили на удочку, сетями, били острогой; может быть, даже иногда удили на муху, поскольку в некоторых древнеисландских выражениях слово «муха» используется в переносном смысле в значении «приманка» или «наживка». Иногда были даже попытки намеренно улучшить природные ресурсы: например, в некоторых горных озерах Норвегии есть форель, которую туда могли завезти только люди, а на руническом камне XI века говорится, что человек, памятником которому был этот камень, «привез рыбу» в одно такое озерко.
Следует помнить, что охота и рыбалка не просто вносили разнообразие в питание жителей отдельных поселений, но играли и гораздо большую роль. Меха, медвежьи шкуры и кожи северных оленей из северной Скандинавии были ценными статьями экспорта; то же самое можно сказать и о кожах моржей и тюленей, бивнях моржей, ворвани, китовой кости, перьях, живых соколах и, возможно, сушеной рыбе. Различные способы использования природных ресурсов влияли друг на друга и вносили вклад в экономику в целом, как, например, при эксплуатации горных районов Норвегии. Каждое лето туда стремились три группы «сезонных рабочих»: меховщики, кузнецы, которые приходили туда плавить руду из горных болот, и пастухи, которые отводили коров и овец на пастбище, где росли горные травы и кустарники. Косвенным образом представители первых двух групп помогали тем, кто принадлежал к третьей, поскольку ловля диких животных делала землю более безопасной для домашних, а рубка леса на уголь очищала новую землю для пастбищ. В то же время владельцы хозяйств в долинах нуждались в кожах, шкурах и железе; они также торговали с жителями побережья и экспортировали свои товары на юг.
