Викинг-незнакомец - [46]

Кора взяла руку Джил и принялась изучать ее маленькие аккуратные пальчики с ненакрашенными ногтями.

— Теперь тебе понятно, конфетка, почему я чувствую такую признательность и привязанность к Эрику и почему беспокоюсь о таких котятах, которых он берет под свою опеку. Я обязана ему своей жизнью и своей карьерой. Я считаю, что он лучший мужчина из всех, с которыми мне доводилось встречаться, — о, конечно, он не ангел, но он настоящий земной человек, настоящий! — поэтому совершенно невозможно, чтобы он причинил боль женщине. Если он смеется над нами, то только потому, что у него своеобразное чувство юмора, а не для того, чтобы обидеть или поиздеваться. Он — настоящий мужчина. — Кора одарила Джил многозначительной улыбкой. — Так что женщина, которую он сделает своей женой, будет самой удачливой в мире.

Она встала. Джил наблюдала за ней, запустив пальцы в свою шевелюру цвета дикого меда, и подумала, что единственной причиной, по которой Кора когда-нибудь выйдет замуж, будет любовь. А он, возможно, ждет, когда в ее сердце исчезнет последний горький осадок, и что-то подсказывало Джил, что ждать ему осталось недолго.

— Скажи, я не слишком огорчила тебя своей историей? — Кора приподняла головку Джил за подбородок и улыбнулась. — Я просто не хочу, чтобы ты питала те же иллюзии, что и я. Ты сейчас в том же возрасте, в каком была я, когда приехала сюда, здесь полно мужчин, которые прекрасно разбираются во всех нюансах любовной игры. Не позволяй им ранить себя, моя овечка. Старайся держать свое сердечко в безопасном месте, до которого не смогут добраться мужчины, живущие только затем, чтобы получать удовольствие.

Облегчив душу рассказом о своем трагическом замужестве, Кора спала крепко, а вот Джил заснуть не могла. То ли ей мешал стрекот кузнечиков и ночные прощания загулявшихся допоздна парочек, то ли чувство вины перед Норлундом, ведь именно его она считала источником страданий Коры, а он все это время ждал, пока она окончательно избавится от воспоминаний о Дуарте Фостере. С терпением, присущим по-настоящему сильным людям, Эрик потихоньку вытравлял из сердца молодой женщины чувства, которые насадил туда Дуарт Фостер, — ненависть и недоверие, — и держал ее под контролем, потому что хотел быть единственным свидетелем разочарования Коры в жизни после смерти ее ребенка.

«Должно быть, он любит ее, ведь так?» — и с этой мыслью Джил наконец погрузилась в глубокий сон. Ей снились высокие и неприступные горы, они отбрасывали такие глубокие тени, что солнце, к которому она так стремилась, исчезало.

На следующее утро, готовя завтрак, Джил думала об этом сне и по рассеянности перевернула яичницу Коры ярко-желтыми глазками вниз. Видеть во сне горы означало столкнуться с препятствием… но какие препятствия могут встать перед Джил Прайд и помешать ей наслаждаться новой жизнью в солнечной Санта-Фелиции?

Тем вечером Джил чувствовала себя неспокойно и отправилась прогуляться на ближний пляж. Горизонт был объят огнем заходящего, как будто прямо в океан ныряющего, солнца, на камнях примостилась группка пеликанов, они выглядели какими-то нереальными в наступающих сумерках, а длинная извилистая линия прибоя была похожа на сцену, по которой бродила одинокая артистка Джил. День выдался очень теплым, но сейчас поднялся ветерок, и девушка озябла. На влажном песке валялись обломки дерева, прибитые волнами к берегу, Джил подняла небольшой деревянный кусочек, гладко отполированный морской водой и темный, словно спускающаяся на землю ночь. Может быть, это был обломок старинного корабля, который давным-давно бороздил океанские просторы, огромные паруса надувались ветром, когда он держал курс к китайскому берегу или направлялся на далекий север.

Джил улыбнулась своим мыслям, пристально вглядываясь в странно светящуюся водную даль. Море никогда не становилось абсолютно черным, так же как и небо над городом, которое словно ловило отблески огней, переливающихся далеко внизу, у океана.

Она взглянула на пеликанов, которые все еще стояли на камнях, словно старые моряки, всматривавшиеся в океанскую даль, хранящую воспоминания о дальних странствиях, в которые они отправлялись, когда были молодыми. «Ты можешь понять, — мысленно обращалась она к себе, — почему одиноких людей так тянет к морю и почему отчаявшиеся ищут успокоения именно в морской глубине, когда решают, что им уже не для чего жить?»

Джил вздрогнула и глубже зарылась подбородком в высокий воротник своего свитера. Ей очень хотелось бы знать, по этому ли пляжу в одиночестве бродил Эрик Норлунд, когда луне удалось вырваться из облаков и он увидел женщину — ветер трепал длинные волосы, а она, не оглядываясь, все глубже и глубже входила в море. Он бросился за ней и вытащил на берег, он помог ей начать новую жизнь, вернул ей способность смеяться, вернул и веру в любовь.

Кто был прав, говоря о нем? Его племянница, которая сказала, что он нетерпим к женским фобиям, или Кора, считавшая, что он не способен причинить женщине боль? Джил знала только то, что для нее Эрик был абсолютно непредсказуем, словно ураган. С тех пор как она попалась ему на глаза, ее жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов. Временами девушке казалось, что она даже нравится ему, но она не могла окончательно поверить, что Нордмунд способен на простые человеческие чувства…