Викинг - [91]

Когда мы добрались до пылающего монастыря, бойницы в его стенах походили на красные глаза чудовища, а оранжевое пламя, поглотив крышу, устремилось вверх, исчезая в клубах черного дыма. Тени, принимая странные зловещие образы, плясали вокруг стен, как нападающие волки, то наскакивая, то отпрыгивая. И никто не видел, что это были души, сошедшие с небес, которые, думалось мне, прервали свое вечное пение, чтобы посмеяться надо мной, но единственным звуком на земле сейчас был грубый громкий треск огня, такой странный в этой тихой, безветренной ночи и мокром шелесте дождя.

Мы направились туда, где спустились к реке монахини, и нашли там две лодки, очевидно, никому не понадобившиеся. Одна была просто рассохшейся скорлупкой, другая же — добротной посудиной с четырьмя парами весел, должно быть, крестьяне ею пользовались, чтобы перевозить через реку всякие тяжелые вещи.

Мы переплыли на другую сторону и подошли к собрату по дождливой ночи, который лежал на песке с глубоко засевшей стрелой в плече.

— Ты можешь говорить? — спросил я.

— Да.

— Говори правду, и мы возьмем тебя с собой в наш лагерь, и, быть может, ты останешься жив. Но солги, и при первом же слове лжи я разлучу твою душу с телом.

— Я скажу правду, господин.

— Кто ты и что тебя сюда привело?

— Я Хью, телохранитель Аэлы, короля Нортумбрии. Аэла уже давно страстно желал получить Уэльскую принцессу, скрывавшуюся в монастыре святой Женевьевы, и, будучи человеком умным, он, наконец, нашел способ получить ее.

— Почему же он не взял ее два с лишним года назад?

— Да как он мог, если мать-аббатисса не выдавала.

— Ему нужно было только выбить ворота…

Ослабевший от боли и потери крови, он сумел, тем не менее, так посмотреть на меня, словно я был дураком.

— Ворота не запираются, Оге, — напомнил мне Рольф.

— Хью, Аэла боялся этой старой женщины?

Ослабевший, будто меня выпотрошили, я задал страшный вопрос уверенным голосом.

— Что толку говорить правду язычнику? — возопил он. — Вытаскивай меч и руби.

— Нет, продолжай, и о тебе позаботятся, накормят и дадут выпить. Какой хитростью получил ее Аэла? — Но я уже хорошо знал, какой.

— Шли даны, сжигая на своем пути все аббатства, и они могли захватить принцессу. Аэла был уверен, что вы не пощадите и этот монастырь, так как и он лежал на вашем пути. И он поскакал на юг со своей дружиной — это было три дня назад, — и стал ждать в лесу. Когда огонь выгнал монахинь со священной земли, он захватил их подопечную принцессу.

— Что ж, это и впрямь довольно просто, — сказал я Алану, — для этого не нужно особого ума. Достаточно знать, куда мы идем и нашу любовь к поджигательству.

— Это большее зло, чем то, что чинят даны, — ответил бард.

— Больше я ничего не знаю, — проговорил Хью. — Я сказал тебе правду, да ведь ты все равно убьешь меня.

— Нет, можешь жить и иногда смеяться, — разрешил я. — Есть здесь еще кто-нибудь, кто знал Моргану? Я хотел бы поговорить с таким человеком…

— Был еще один человек, но она не знала Морганы, и потом она в любом случае не сможет говорить с тобой.

— Мы посадим тебя в лодку…

— Сходи и взгляни на нее, раз уж ты здесь. Это займет всего минуту, и, может, она без слов ответит на твой вопрос. Ты найдешь ее в броске камня отсюда, где тропинка входит в лес. После того как она стала не нужна, Аэла приказал оставить ее здесь.

Рольф посмотрел на меня, и я кивнул. Он пошел впереди, держа факел над головой, и было нетрудно найти то, что мы искали. На земле лежала стройная, тоненькая девушка лет шестнадцати, в крестьянском платьице, довольно красивая и изящная, и с первого взгляда она напомнила мне Моргану. Ее брови и волосы были также черны. Копье пробило ее грудь совсем недавно, и тело еще не успело остыть. Но я подумал, что это не единственная ее рана и при свете факела отыскал еще две. Смерть раздвинула ее губы в неестественной улыбке и было видно, что во рту у нее не хватает переднего зуба. Подняв ее руки, я разглядел загноившийся обрубок пальца.

Когда мы переправлялись через реку, я вновь заговорил с раненым воином Аэлы.

— Должно быть, твой король очень спешил, раз не привязал тебя к седлу, а бросил здесь.

— А может, он думал, что я убит?

— Кажется, он мог бы оставить девушку в живых. Она стала бы верной подругой какого-нибудь воина и делила бы с ним ложе страсти.

— Наверное, он подумал, что она может задержать его, поскольку стала плохой наездницей. Такой великий король, как Аэла, не потерпит и самой пустяковой задержки. Кроме того, она раздражала его своим плачем. А, может быть, Аэла оставил ее здесь, чтобы ты веселее смеялся над его шуткой.

— Как ты думаешь, он и впрямь верил в то, что я могу вернуться?

— Верил, нет ли, однако он решил рискнуть дважды — и выиграл. — Глаза воина уставились в мои, и в свете факела они показались ярче, чем раньше.

— А он не боится, что наша армия будет его преследовать?

— Его вестовые и гонцы сообщили ему, что у тебя очень мало лошадей. Кроме того, они прекрасные всадники, а вдоль всего их пути стоят сменные лошади. Все лодки на этой стороне реки ждали его, и уплыли, как только он переправился. Позади них сожжены все мосты.