Викинг. Бог возмездия - [13]

– Ярл Харальд должен отправить подмогу «Морскому орлу», – сказал Аслак.

– Еще рано, – покачав головой, пробормотал Сигурд.

– Почему? И почему корабли конунга им не помогают? – спросила Руна, прикусив нижнюю губу и рассеянно срывая белую кору с березы, к которой прислонилась.

Это был настолько хороший вопрос, что Сигурд не знал, что ответить. Однако страх, застывший в глазах сестры, вынуждал его сказать хоть что-нибудь.

– Два корабля ждут либо когда все люди Рандвера вступят в сражение с «Морским орлом», либо когда часть из них переберется на его палубу; тогда на вражеском драккаре останется слишком мало воинов с копьями и люди Бифлинди легко его захватят.

Руна кивнула, но Аслак поджал губы, потому что это был почти хороший ответ. Однако Сигурд знал, что он похож на туман и рассеется в любой момент, когда кто-то из них спросит, почему остальные пять драккаров конунга, стоящие в стороне, не вступили в бой с двумя другими драккарами Рандвера. Они находились в проливе, выстроившись в линию, слева от «Олененка» и плота, сооруженного Харальдом, поливали друг друга стрелами, но сохраняли дистанцию. Сигурд не видел причин, объяснявших, почему пять драккаров Бифлинди давным-давно не разобрались с двумя кораблями врага, или почему конунг не приказал одному из своих кораблей уничтожить драккар рядом с «Олененком».

Харальд отправил отряд воинов на «Олененка», возможно, по просьбе Солмунда, а может, и нет. Затем ярл дал знак стоявшему рядом с ним воину по имени Ингвар, тот подошел к борту «Рейнена», поднес к губам рог и протрубил длинную ноту, повернувшись на север, в сторону Авальдснеса.

– Конунг должен вступить в схватку, – сказал Свейн сквозь стиснутые зубы – первые слова, которые он произнес после смерти отца.

Сигурд кивнул, хотя мысленно продолжал слышать набиравшее силу карканье ворона, доносившееся из соснового леса, и, ему казалось, будто тот смеется над повторяющимся сигналом рога.

Конунг Горм не пришел.

– Смотрите! – вскричал один из парней из Копервика, показывая на два драккара, которые правитель послал мимо кормы корабля ярла Харальда на защиту правого борта «Морского орла».

– Давно пора, – заявил старик с седой бородой, взглянув на Сигурда запавшими глазами. – Он и так слишком долго оставлял твоего отца под огнем.

– Ха! Бьюсь об заклад, что ты не скажешь этого самому конунгу Горму, – заявил другой молодой человек.

– А почему нет, малыш? – спросил старик. – Разве ты не видишь, что я умру раньше, чем Потрясающий Щитом отправит кого-нибудь меня прикончить?

Его слова вызвали бы смех, если б ситуация в проливе не была такой мрачной. Воин по имени Хаки занял место Слагфида на носу, чтобы тот смог отдышаться, потому что разить врага топором совсем не просто – очень скоро он начинал задыхаться, и все мышцы у него отчаянно протестовали. Но, несмотря на то, что Хаки, Улаф, Торвард и их товарищи удерживали команду драккара Рандвера, остальные корабли мятежного ярла, воспользовавшись преимуществом, продолжали наступать. Построив свою плавучую крепость, Харальд заманил врага, и теперь четыре из шести драккаров Рандвера были заняты. Конунгу Горму оставалось лишь расправиться с двумя или, по крайней мере, заблокировать их, пока он атакует корабль Рандвера, очистит его палубу и таким образом положит конец притязаниям мятежников.

Два драккара союзников прошли мимо кормы «Рейнена», но вместо того, чтобы встать рядом с двумя кораблями, атаковавшими «Морского орла», направились к судну, команда которого громко призывала воинов Горма вступить в сражение.

– Яйца Одина, – пробормотал Свейн, когда с кораблей Потрясающего Щитом в сторону «Рейнена» и «Морского орла» полетели первые стрелы.

– Предательство! – крикнул седобородый старик. – Конунгам никогда нельзя доверять. – Он посмотрел на Сигурда, но тот не сводил глаз с того, что происходило в проливе. – Твой отец – покойник, мальчик. Тебе нужно как можно быстрее вернуться к родным.

– Это еще не конец, старый козел, – заявил Аслак. – По крайней мере, до тех пор, пока Слагфид в строю.

Сигурд выплюнул проклятье, очень надеясь, что Один его услышал, потому что нет ничего ниже предательства, и Один не должен становиться свидетелем подобной подлости. Однако Всеотец любил хаос. Разве Асгот не говорил ему об этом тысячу раз? «Олененок» остался один на один с врагом и продолжал схватку, но был намного меньше атаковавшего корабля, и его защитники сосредоточились на небольшом участке, построив «стену щитов» глубиной в три человека.

Оказавшийся без прикрытия «Морской орел», который находился у штирборта плота ярла Харальда, ждала гибель, и все это знали. Сейчас важнее всего было сохранить ярла Харальда, значит, его лучшие воины останутся с ним на «Рейнене», чтобы его не захватили воины «Волка фьордов».

Капитан «Морского орла» Гудрод находился в самом центре «стены щитов», выстроенной у борта, и атаковал копьем тех, кто пытался на него взобраться. Но люди падали под ударами неприятеля, и в стене образовывались бреши, которые некем было прикрыть. Сигурд и его друзья смотрели, как умирают от мечей и копий мужчины, которых они знали всю жизнь, как они падают на скамьи и палубу. Он велел Руне отвернуться, но она отказалась.