Вихри волшебства - [14]

— Ну и ладно. Тони и Феликс, вы теперь мои подмастерья. В этой комнате вы будете есть и спать. Тюфяки возьмите вон там. — Старикашка махнул бурой волосатой рукой куда-то в темный угол. — Вон в том углу стоят метлы и совок. Я приказываю вам подмести комнату и вообще прибрать тут все и почистить, и уж извольте постараться. Когда все приберете, можете расстилать тюфяки.

— Простите, сэр... — начал Тонино. Он испуганно умолк, когда морщинистая старая обезьяна развернулась и поглядела на него. Тогда он сказал совсем не то, что собирался: — Простите, сэр, а как нам вас называть?

— Меня обычно зовут господин Таррантул, — сообщил старикашка. — Можете называть меня просто «господин».

При звуке его имени Мур ощутил легкую тревожную дрожь. Наверное, из-за того, что он уже изрядно недолюбливал этого обезьяноподобного старика. От него так мерзко пахло — старыми тряпками, сыростью, нездоровьем, — и это напомнило Муру о... о... о чем-то полузабытом, но все равно от подобных воспоминаний становилось страшновато и как-то не по себе. И тогда, чтобы прийти в себя, Мур произнес то, что не решился сказать Тонино:

— Сэр, мы еще не обедали. Круглые обезьяньи глаза господина Таррантула прищурились.

— Правда? Ну что ж, приберете и подметете комнату — получите поесть. — С этими словами он повернулся и помчался по Каменным ступеням к двери, а полы тускло-черного сюртука развевались у него за спиной. На площадке он остановился. — И смотрите у меня, никакого колдовства! — рявкнул он. — Не потерплю здесь подобных фокусов! Никаких глупостей. Это место находится во времени, которое отделено от всего остального времени, и извольте вести себя здесь как следует!

Он вышел за дверь и захлопнул ее за собой. Мальчики услышали, как снаружи задвинули засов. Другой двери в подвале не было. Еще наружу выходило окно под самым потолком, наглухо закрытое и такое грязное, что сквозь него ничего не было видно, — в это окно сочился скудный серый свет. Мур и Тонино поглядели на окно, на дверь и друг на друга.

— А почему он сказал «никакого колдовства»? — спросил Тонино. — Ты что, умеешь колдовать?

— Не думаю, — ответил Мур. — А ты?

— Не... не помню, — с несчастным видом пожал плечами Тонино. — Ничего не помню.

И Мур тоже ничего не мог вспомнить, как ни старался. Он ничего не знал наверняка — в том числе и того, зачем они здесь оказались и нужно ли теперь бояться или просто огорчаться. Из последних сил Мур цеплялся за то единственное, в чем был твердо уверен: Тонино моложе его, и он, Мур, должен заботиться о Тонино.

Тонино дрожал.

— Давай найдем метлы и начнем подметать, — сказал ему Мур. — Согреемся, а когда закончим, он даст нам поесть.

— Может, даст, а может, и не даст, — отозвался Тонино. — Ты что, ему веришь?

— Нет, — мотнул головой Мур. Оказалось, что в глубинах замороченного сознания было еще что-то незыблемое. — Но лучше не давать ему повода нас не кормить.

Они разыскали две истертые метлы и совок с длинной ручкой в углу у лестницы, а еще там была груда поразительно разнообразного мусора — ржавые жестянки, затянутые паутиной доски, всякие тряпки, такие древние, что превратились в кучки пыли, трости, битые горшки, сачки для бабочек, удочки, половина тележного колеса, сломанные зонтики, шестеренки от часов и прочий хлам, обветшавший настолько, что уже никто не догадался бы, для чего он был когда-то предназначен, — и начали уборку.

Обсуждать было нечего, и они начали с того конца, где лестница. Там было чуточку чище. Дальше громоздились старые занозистые столы и сломанные стулья, к дальнему концу комнаты их становилось все больше и больше, а всю заднюю стену скрывала паутина — Муру и в голову не приходило, что простая паутина может быть такой толстой и пыльной. К тому же у лестницы было слышно, как в комнате наверху кряхтит и бормочет господин Таррантул, а значит, и он их слышал. У обоих мальчиков засело в голове, что если он будет слышать, как они стараются, то все-таки решит принести им поесть.

Они мели несколько часов напролет. Они вытирали пыль какими-то ошметками древних тряпок. Мур нашел старый мешок, и они ссыпали в него полные совки пыли, паутины и битого стекла. Они с шумом шаркали метлами по полу. Тонино выволок из другого угла еще кучу всякого хлама и нашел под ним тюфяки. Они были засаленные, комковатые и такие сырые, что на ощупь казались просто мокрыми.

Мур с грохотом свалил поломанные стулья в кучу и разложил на них пропахшие плесенью тюфяки проветриваться. К этому времени оказалось, к большому удивлению Мура, что расчищено уже полкомнаты. В воздухе клубилась пыль, из-за нее у Тонино текло из глаз и из носа, одежда и волосы у мальчиков были все в пыли, а лица — в серых полосах. Руки были черные, а под ногтями еще чернее. Мальчики хотели есть и пить и совершенно вымотались.

— Мне надо попить, — просипел Тонино.

Мур еще раз подмел лестницу, стараясь при этом побольше шуметь, но господин Таррантул ничем не показал, что слышит. Может, позвать его?.. Однако для того, чтобы осуществить задуманное, потребовались изрядные усилия. И почему-то вышло так, что Муру не удалось назвать господина Таррантула господином, как он ни старался. Мур вежливо постучал в дверь и крикнул: