Вихри на перекрёстках - [39]

— Это не очень трудно. Пока он будет на побегушках: ездить с людьми в лес, возить зерно на станцию. Понятно, не один, командовать будут солдаты. Но деревня большая, вместе по избам они ходить не станут. Вот где-нибудь во дворе его и прижать. Только он откормленный, здоровый, с таким не легко справиться.

— Возьму карабин и бесшумку.

— Что за бесшумка?

— Приспособление для бесшумной стрельбы.

— Тогда все просто.

— Что ж, пойдем в Дубравку, отдохнем, а завтра направим в Слободу на разведку какую-либо женщину.

В Дубравке партизаны зашли к деду Тимоху. Володя знал его еще с довоенных времен. Дед Тимох был отличным охотником. Бывало, идут мальчишки из школы, а он навстречу уже с лисой или парой зайцев. В первые дни оккупации старика арестовали, требовали, чтобы отдал ружье, но он выстоял, не отдал. И в прошлом году одним выстрелом, картечью, двух немецких обходчиков на железной дороге уложил. Случилось так, что зашли к деду две девушки-разведчицы, у той и другой только пистолеты, а надо через железнодорожное полотно перебраться. Сунулись — гитлеровцы обстреляли. Тогда дед Тимох с ними и расправился.

Впустив партизан в избу, старик поджег смоляк на припечке и осмотрел хлопцев.

— Всех будто знаю, а кто вы? — спросил он у переводчика.

Данилов пожал плечами и улыбнулся.

— Что, нашего языка не знаешь?

— Почему? Знаю.

— Значит, наш. А я гляжу на фуражку, на мундир и думаю, что хлопцы где-то офицера поймали.

— Нет, дедуля, это партизан. А форма такая ему нужна, — сказал Володя.

— Старуха моя приболела, так я сам вас покормлю.

Тимох ушел в боковушку и вернулся с миской огурцов и куском сала. Партизаны сели к столу.

— Нет ли в вашей деревне женщины, у которой какие-нибудь родственники живут в Слободе? — поинтересовался Бойкач.

— Подожди, подумаю, — старик начал пятерней расчесывать седую бороду и вслух перечислять: — У Авдотьи нет, у Зины нет, у Нади нет, вот у Алены есть, она сама из Слободы, сюда замуж вышла.

— Молодая?

— Нет, уже порох сыплется.

— Сможет ли она там что-нибудь узнать, заметить?

— Ого, баба хитрющая!

— Где бы нам отдохнуть малость?

— Девушке я на кушетке постелю, а вы давайте на сеновал. А я спать не буду.

— Почему?

— Пойду на улицу. А вдруг немцев откуда-нибудь принесет, так я издалека услышу.

Правильно это или нет, но Володя обычно не ставил часовых. Сергеев ругал его за это — не помогало. Диверсанты нередко ночуют в деревнях, где находится враг. Сколько раз группа проводила дни и ночи в той же Слободе! Проберутся во двор надежного человека, разместятся на сеновале и спят. По улице проедут немцы, полицаи, где-то около леса окружат и перетрясут несколько дворов, а группа в безопасности. Там, где немцы стоят, они не бегают каждый день с обысками. А поставь часового, тот сразу поднимет тревогу. Нет, лучше хорошенько отдохнуть, подложить мину под бок врагу и в путь.

Правда, хозяева все равно тревожатся, сами охраняют партизан, как сегодня дед Тимох. Такую охрану Володя признавал. Старик может и с немцами поговорить, и почувствовать их намерение: поедут ли они дальше или остановятся в деревне.

Дед вернулся в хату на рассвете. Бойкач услышал, как стукнула дверь, спрыгнул с сеновала и тоже вошел в избу.

— Знаешь, сынок, над Слободой полыхало зарево и все время взлетали ракеты, — встретил его хозяин. — Туда опасно идти, что-то случилось.

— Знаю, на немецкого генерала было покушение. Неизвестно, чем все кончилось. Алена от вас далеко живет?

— Нет, через дом.

— Как она к партизанам?

— У нее же сын в армии, лейтенант.

— Надо сходить к ней.

— Лучше сюда позвать.

— Позовите, дедушка.

Старик ушел. С кушетки доносилось ровное дыхание Вали. Володя подошел и прижался лицом к ее щеке. Сразу вспорхнули черные ресницы, девушка закрыла ладонью глаза, улыбнулась:

— Это ты? Я такой сон видела…

— Хороший?

— Не знаю, видела тебя… Потом расскажу, посплю еще немножко.

Но звякнула щеколда, и в избу вошли дед Тимох с Аленой. По усталым выцветшим глазам, по морщинам на лице женщины было видно, что она пережила немало невзгод. И сейчас глаза ее были влажные.

Как выяснилось, в сорок первом году пьяный фашист застрелил ее мужа. А год назад гитлеровцы схватили в Жлобине на базаре дочь и увезли в Германию.

— Скажите, у вас есть в Слободе родственники? — спросил у тетки Алены Володя.

— Как же, сестра.

— Где она живет?

— Около моста.

— Недалеко от колхозной бани?

— Ага…

— Чудесно. Тетенька, мы вас очень просим сходить в Слободу и узнать, что там случилось этой ночью. Может быть, сестра знает.

— Я к ней сама собиралась, да все некогда было. Сейчас и пойду. А потом зайти к вам?

— Да, сюда. Очень прошу.

Женщина ушла. Старик отправился на другую половину избы, к больной жене. А Володя сел и задумался: не сбегать ли за это время в Дубовую Гряду, к матери? Она, наверное, волнуется за него.

Встала Валя.

— Рано, могла бы еще поспать, — сказал хлопец. — А я хочу в Дубовую Гряду пробежаться.

— Зину навестить? — усмехнулась девушка.

— Я и не думал о ней.

— Боялся Копыцкого, поэтому и не подходил. А теперь можно.

— Это ты ее ревновала к Копыцкому, он тебя тоже любил.

— Любил, когда я только что пришла в отряд. Тогда я, глупая, плакала. А теперь поняла: мало ли что командир, все равно оплеухой надо отвечать.