Вифлеемская звезда - [19]

Она закусила верхнюю губу. В глазах стояли слезы.

– Деньги за украденные вещи – или часть из них – шли на содержание его матери и сестры, – продолжил граф. – Кажется, отец бросил их некоторое время назад.

– О, бедный ребенок, – прошептала женщина.

– Я говорил с его матерью. – Он стал растирать ее похолодевшую ладонь своими руками. – Она вчера была здесь. Я узнал от нее имя злодея, который использовал ребенка, таким образом, и передал эту и некоторую другую существенную информацию соответствующим властям. Этого будет достаточно. По окончании нашего разговора мать Ники дала согласие работать у нас в поместье прачкой и поселиться в коттедже. Как выяснилось сегодня утром, Ники всю жизнь хотел иметь собственную лошадь. Я предложил ему работу в нашей конюшне и, конечно же, в свободное от уроков время. Перспектива учебы не вызвала у него столько восторгов, как идея с конюшней.

– То есть он будет жить с матерью в твоем поместье? – спросила графиня.

– Да. – Он поднес ее руку к своим губам, и на этот раз она обратила внимание, поскольку увидела и почувствовала его теплые губы на своих пальцах. – Как ты думаешь, это хорошее решение, Эстель? Ты рада? – Граф выглядел довольно-таки обеспокоенным.

– И ты сделал все это, не сказав мне ни слова? – спросила она в некотором недоумении. – Ты сделал это, чтобы уберечь меня от боли, Алан? Ты сделал это ради меня?

Его улыбка чуть дрогнула.

– Я должен сознаться, что испытываю некоторую симпатию к этому маленькому сорванцу, – сказал он. – Но да, Эстель, я думал о том, что такой поворот событий может сделать тебя счастливой. Ведь так?

– Да. – С некоторым волнением она вскочила на ноги и невольно оказалась под веткой омелы.

На протяжении последующих секунд он не сказал ни слова, но, в конце концов, встал с диванчика и подошел к ней сзади. Граф положил руки ей на плечи.

– А вот этому приглашению невозможно сопротивляться, – сказал он, склоняя голову и целуя ее затылок.

Она быстро повернулась и уставилась на него с некоторым изумлением. Алан никогда, ни при каких обстоятельствах, не обнимал и не целовал ее вне постели. Эстель даже не представляла, что он настолько высок, а он, в свою очередь, почувствовал себя в сравнении с ней таким сильным, теплым и очень надежным.

Он склонил голову, и его губы опустились на ее открытые уста.

Как мог этот поцелуй быть настолько же эротичным, как и те другие, разделенные ими в постели, когда его руки скользили по ее обнаженной коже под длинной ночной сорочкой, а их тела соприкасались в той сокровенной близости? И это несмотря на то, что сейчас они находились в вертикальном положении, да к тому же полностью одетыми и в общедоступной комнате, в которую в любой момент мог кто-нибудь войти.

Но это было так. Она почувствовала предательскую слабость, которая спиралью распространялась вниз от шеи до колен.

Он отстранил свои губы только для того, чтобы коснуться лбом ее лба и опустить взгляд на ее рот.

– Мне хочется преподнести тебе подарок сегодня вечером, – сказал он. – Сейчас. Тет-а-тет. Никто все равно не поймет. Можно?

Ее чувства были в смятении, но, тем не менее, она улыбнулась ему.

– Я чувствую то же самое относительно моего подарка тебе, – призналась она. – Да, сейчас. Сегодня вечером, Алан. Наедине.

Она прошла к тому месту, где все сложили свои подарки, и вернулась к нему с маленьким пакетом в руках. Он достал коробочку из кармана.

– Первой открой мой подарок, – попросил он и в ожидании смотрел на ее лицо. Они все еще близко стояли друг к другу, под омелой. – Это не оригинал, конечно, – быстро произнес он, когда она открыла бархатную коробочку. – Но оно почти так же прекрасно. Было ведь девять сапфиров? Я не мог вспомнить, сколько их, эти смотрятся по-другому. Но, тем не менее, я хочу, чтобы у тебя было кольцо. Эстель, ты будешь носить его?

Он достал кольцо из коробочки и надел его ей на палец.

– Алан! – прошептала она. – Но почему?

Он не был уверен, что сможет объяснить. Ему никогда не удавалось оперировать словами.

Особенно с нею.

– Ты назвала его «Вифлеемской звездой», – начал он. – Мне всегда нравилось это название, потому что оно подразумевало Рождество, любовь, мир и надежду. Все то, что я всегда хотел тебе дать. И с тобой разделить. Я чувствовал, что смогу сказать тебе об этом только кольцом. Не словами. До сего момента. – Он тихо рассмеялся. – Должно быть, всё дело в этой омеле. Я тебе не пара, Эстель. Ты настолько красива, настолько жизнерадостна. Ты такая... яркая! Я всегда завидовал тем, другим мужчинам, и хотел походить на них. Я был ужасно ревнив, и из-за этого твоя жизнь превращалась в ад. Но я этого не хотел. И после Рождества ты можешь уехать с твоими родителями, и никто не узнает, что мы больше не вместе. На твоем имени не будет никакого клейма. Но ты будешь свободна от моего молчаливого и угрюмого присутствия. – Он быстро улыбнулся. – От моей мраморно-статуйной особы. Но, возможно, кольцо поможет тебе запомнить меня немного более дружелюбным. Поможет?

– Алан! – она прошептала его имя. И посмотрела вниз на кольцо на пальце, кольцо, которое не было «Вифлеемской звездой», но она знала точно, что оно будет столь же дорого ее сердцу. И она заметила забытый пакет в ее руках. Она протянула его ему. – Открой твой подарок.