Вид с холма - [15]

Елена подавила игривый смешок и покраснела.

— Да вы опасная женщина, в вас можно влюбиться по-настоящему… Но у вас вроде неудачно сложилась семейная жизнь, — несколько прямолинейно сказал Вадим, выдавая то, что знает, хотя мог бы это и скрыть, подождать, пока Елена сама расскажет.

— А у кого она сейчас удачлива? Ты, например, счастливый? — вставила знакомая Вадима и внезапно, увидев кого-то, поднялась.

— Я отойду на минуту.

Выходя из кафетерия, она подмигнула Вадиму, то ли поощряя выбранный им темп, то ли напоминая, кто является спасителем его холостяцкого прозябания.

— Да, я счастливый, в общем-то, — сказал Вадим Елене.

— Как интересно. Первый раз встречаю счастливого человека. Только вы не очень похожи на счастливого.

— Похож. У меня все хорошо. Любимая работа, друзья.

— А личная жизнь? — с живым лукавством спросила Елена и поправила очки.

— Я был счастлив.

— Так ведь были, — Елена тряхнула хвостом и улыбнулась.

— Знаете, с годами я все больше замечаю, что особой разницы между счастьем и несчастьем нет. Все зависит от нашего взгляда, от того как все расценивать. Вот я разошелся с женой и чувствовал себя таким несчастным, а теперь понимаю, что был счастливчик.

— Не знаю, не знаю, — пожала плечами Елена и отвлеченно улыбнулась. — Как-то это очень путано.

Их приятельница все не подходила, и Вадим догадался, что это не случайно. Елена положила сумку на свободный стул.

— А то еще подсядет кто-нибудь, — объяснила Вадиму, с явным желанием отгородиться от лишних ушей.

— Давайте выпьем чего-нибудь, — предложил Вадим.

— Я не пью, — как-то извинительно произнесла Елена.

Вадим не стал выяснять — подобное благоразумие результат болезни или определенный принцип жизни. Он просто сказал:

— Это неважно. Женщина должна поддерживать уровень застолья. Я выпью, а вы поговорите со мной, хорошо? Кофе еще взять? Здесь самый лучший кофе и самые большие пирожные.

Елена хохотнула, вздернула плечом и согласно кивнула.

Выпив, Вадим разговорился. Подтрунивая над собой, рассказал о своей захламленной комнате, которая ему дороже всяких замков, и добряках-соседях, поочередно подкармливающих его с надеждой, что он увековечит их на полотнах, о «Москвиче», в котором постоянно копается ремонтируя поломки.

Елена слушала с улыбкой, затаив дыхание, смотрела на Вадима почти зачарованно; иногда кивала и поддакивала, выражая полное понимание. «Как хорошо она держится, — в какой-то момент подумал Вадим, — внимательно слушает, не перебивает, а нужно быть неглупой женщиной, чтобы уметь молчать, особенно когда общаешься с таким опытным говоруном». Потом он отметил, что она и сидит красиво, «пусть немного картинно, напоказ, но что за женщина без маленьких хитростей, да и ей есть что показать — фигура отличная, ничего не скажешь».

Поздно вечером Вадим подвез Елену к ее дому, они обменялись телефонами и договорились встретиться на следующий вечер.

Стояла сухая длинная осень, бульвары полыхали желто-красным цветом. «Опять осень, — усмехнулся Вадим, невольно припомнив далекое время. — Везет мне на осенние знакомства». Он сидел на скамье и вдыхал теплый вечерний воздух и, посматривая в сторону метро, откуда должна была появиться Елена, поймал себя на том, что совершенно не волнуется. Он испытывал чувство, похожее на влюбленность, и заранее предугадывал с Еленой серьезные отношения, но без сложностей и беспокойства — был уверен в своем превосходстве, в том, что будущее всецело зависит от него. Когда Елена пришла, Вадим предложил:

— Может, вначале зайдем перекусим в Дом журналистов, а потом заглянем к кому-нибудь из моих приятелей художников?

— Давайте, — безропотно согласилась Елена, и Вадим подумал, что у нее наверняка покладистый характер, что она не поломает его образ жизни и будет проявлять искренний интерес к его увлечениям; от этого мгновенного доверия ему захотелось быть с ней особенной внимательным, развлечь ее, ввести в круг своих знакомых.

В тот день он был без машины — забарахлил мотор. «Ну и пусть, — решил Вадим. — Не стану возиться. В такую погоду одно удовольствие просто погулять по улицам». Они пошли по бульвару, и Вадим заговорил о себе, в несколько ироничной, как ему казалось, форме:

— Знаете, Елена, до своих тридцати восьми я жил бездумно: любил компании, отчаянно курил, выпивал без меры, питался урывками, а теперь хочется тишины, покоя… И женщин любил резких, всяких личностей, а теперь люблю тихих, послушных.

Елена улыбнулась, взяла Вадима под руку, всем своим видом показывая, что она как раз и есть такая женщина — воплощение кротости и покорности.

О работе Вадим сознательно не говорил, надеясь, что Елена и так догадается, что он не только занимался веселым времяпрепровождением. Почему-то с ней он чувствовал себя особенно уверенно, и выставляя свое прошлое в неприглядном свете, думал: «Наверняка, таких, как я, у нее не было».

За ужином Елена наконец тоже немного рассказала о себе, рассказала нехотя, как-то растянуто, невыразительно. Вадим даже подумал о ее инфантильности и скрытности, но неожиданно Елена переключилась на корректорш, с которыми работает, и ее лицо засветилось. Ерзая на стуле и жестикулируя, она вначале рассказала про какую-то увядающую толстуху, которая постоянно говорит о свободных сорокалетних мужчинах, которые уже разведены и хотят заиметь новую семью, и что вторые браки крепче первых; затем про «беспечную девицу», которая приходит на работу с запасным платьем и после обеда переодевается, нацепляет медальон, бусы.