Энрико по-прежнему хранил молчание.
— Прошу прощения, синьор Тарси, но мое служебное положение обязывает меня быть предельно откровенным, даже если откровения подчас и жестоки. — На миг он умолк, как бы собираясь с мыслями. — Итак, на вилле вашего сына не нашли. Значит, ваш сын все еще находится в руках других бандитов, сумевших удрать.
— Или он уже мертв, — бесстрастно заметил Энрико, но тут же, сам испугавшись своих слов, бессильно опустился на стул. — Нет-нет, господин следователь, — задыхаясь, пробормотал он, — мой Джулио не умер! Я уверен, он жив! — По лицу его струился пот, и голос как-то сразу сел. — Если только… если только Джулио не убили в эти три дня! — Охваченный ужасом, он снова вскочил, подбежал к следователю и схватил его за полы пиджака. — А может, вы уже знаете?! Он мертв? Ответьте, ну ответьте же! Вы знаете, да?
Руки у него тряслись, и все тело сотрясала дрожь.
Следователь осторожно отвел его руки.
— Ничего я не знаю, клянусь вам. Успокойтесь, синьор Тарси, не волнуйтесь так! Лучше бы вы сами мне помогли. А помочь вы можете. — Он пристально поглядел Энрико в глаза. — Вашего сына за эти годы уже десятки раз могли убить. Однако вы уверены, что три дня назад он был жив? Откуда вы это знаете, доктор Тарси?
Энрико опустил голову.
— Я говорил с ним… сам, лично.
— Надо думать, по телефону?
— Да, по телефону.
— До или после схватки с бандитами?
— За день до этого.
Следователь стал нервно расхаживать по комнате.
— Телефон… знаю, давно догадался… нелепая уступка, которой вы добились от моего предшественника и карабинеров. — Он остановился и спросил довольно резко: — А вам не кажется, синьор Тарси, что эта история с телефонными разговорами, которые вы свято храните в тайне, длится слишком долго?
Энрико замотал головой.
— Нет, не кажется, и вы должны меня понять!
Следователь уже не скрывал своего возмущения.
— Я-то вас понимаю, но эта пластинка все крутится, крутится, а толку чуть. Пора ее сменить! Самое время прибегнуть к помощи правосудия. Да, судьба вашего сына в опасности, но теперь уже речь идет не только о его судьбе!
Слегка успокоившись, он продолжал:
— Положение серьезное, и многое нужно выяснить, выяснить до конца. Иначе мы уподобимся страусу, который прячет голову под крыло. Слушайте меня внимательно, синьор Тарси, и не поймите превратно. Двое похитителей убиты — это конкретный и, согласитесь, обнадеживающий факт. Но тут возникает новая загадка: кто остальные преступники, которые упорно держат вашего сына заложником, несмотря на то что обстоятельства складываются для них неблагоприятно. Материальной выгоды они больше не имеют, а выгода — главная, даже единственная цель любого похищения. Короче говоря, возможны два варианта: либо вашего сына убили и похоронили в ночь перестрелки, что маловероятно — убить человека можно мгновенно, но похоронить его, да еще спасаясь бегством, бандиты были просто не в состоянии. Второй вариант — более реален, но и он озадачивает. Они могли увести Джулио с собой, подвергаясь, учтите, смертельному риску. Вам самому, синьор Тарси, это не кажется несуразным? Разве бандитам, попавшим в ловушку, не проще, не разумнее было бы удрать, освободив вашего сына? Так они избавились бы и от улик, и от обузы.
Энрико совершенно растерялся.
— Простите, — пробормотал он, — а вы уверены, что в перестрелке были убиты именно похитители? Может, это были только сообщники, а сами негодяи удрали через гараж, утащив с собой Джулио? Разве так не могло быть? Есть у вас доказательства обратного?
Следователь усмехнулся.
— Есть, синьор Тарси. Только никому не говорите. Это следственная тайна, которую мы строжайшим образом храним со дня похищения вашего сына. — Он наклонился к Энрико. — Помните служанку, которая укрылась от дождя под навесом газетного киоска? Она дала нам в руки существенную улику. Эта служанка видела, как человек, похитивший вашего сына, сделал неловкое движение, и кепка слетела у него с головы. Поскольку он стоял спиной, служанка хорошо запомнила его волосы. Медно-рыжие волосы. Так вот, бандитам, убитым на вилле, промыли волосы особым раствором. И иссиня-черные волосы одного из них обрели натуральный цвет. Стали рыжими, слышите, синьор Тарси, рыжими! Вот оно, доказательство!
— То есть?
— То есть… один из убитых карабинерами бандитов, безусловно, похитил вашего сына. Второй — на девяносто процентов — был его неразлучным дружком.
Энрико застыл на месте.
— Ну что? Решайтесь. Позвольте нам наконец прослушивать телефонные разговоры. Теперь вы почти ничем не рискуете.
Энрико весь передернулся и в смятении до боли сцепил пальцы.
— Нет… нет… пока нет… может, потом.
Следователь махнул рукой, давая понять, что прием окончен. Но прежде изучающе поглядел в лицо Энрико, и тот, не выдержав, отвел взгляд.
— Ну что ж. Больше мне сказать нечего. Я пока вынужден соблюдать ваш прежний уговор. Но только пока. Учтите, синьор Тарси, ручаться я не могу. И не забывайте, вы дали мне слово подумать.
Когда Энрико был уже на пороге, следователь холодно бросил:
— Если у вас будет что мне сообщить, я всегда к вашим услугам. Буду ждать.
