Везунчик Джим - [79]
Диксон оглядел переполненную комнату отдыха. Казалось, нынче собрались все, кого Диксон когда-либо знавал, если не считать родителей. На расстоянии нескольких футов миссис Уэлч беседовала с Джонсом; она же несла косвенную ответственность за его присутствие, в обычных обстоятельствах непредставимое. Чуть дальше стояли Бертран и Кристина; их разговор на оживленный не тянул. У окна Баркли, профессор музыки, наступал на профессора английского языка — речь явно шла о совете колледжа на следующей неделе, и Баркли, конечно, убеждал голосовать за изгнание Диксона. По другую сторону Бисли развлекал Голдсмитов — те смеялись. Всюду мельтешили лица, до той или иной степени знакомые Диксону, — экономисты, медики, географы, социологи, юристы, инженеры, математики, философы, преподаватели с кафедры языков германской группы и сравнительной филологии, лекторы обоего пола и основных европейских языков. Диксону хотелось обойти каждого и каждому лично сообщить, сколь много он его обяжет, если уберется восвояси. Впрочем, нашлось с полдюжины персонажей, никогда прежде Диксону не встречавшихся; эти могли быть кем угодно — от заслуженных египтологов до дизайнеров по интерьеру, явившихся, чтобы сделать замеры для коврового покрытия. Большую группу составляли местные важные персоны: пара членов совета графства с супругами, модный священнослужитель, врач в рыцарском звании — все члены совета колледжа. Чуть сбоку Диксон не без содрогания заметил композитора, почтившего «концертец». Рассеянно и тщетно поискал глазами скрипача-любителя.
Через несколько секунд ректор отошел к важным персонам и обратился к модному священнослужителю. Ремарка была встречена смехом; смеялись все, кроме врача в рыцарском звании — врач метал мрачные взгляды. Почти одновременно миссис Уэлч телепатировала Уэлчу, и Диксон остался с Гор-Эркартом.
— Ну, Диксон, и давно вы здесь?
— Без малого девять месяцев. Меня взяли прошлой осенью.
— Вы, похоже, не слишком довольны — я прав?
— Да. В целом правы.
— А в чем проблема — в вас или в заведении?
— Думаю, и во мне, и в заведении. Они мое время тратят, я — их.
— Понятно. Выходит, преподавать историю — занятие бессмысленное?
Диксон решил говорить начистоту:
— Нет. Если бы историю преподавали вдумчиво, человечество уже давно как сыр в масле каталось бы. Но не получается. Все время что-то мешает. Не знаю, чья тут вина. Основная проблема в плохом преподавании. Плохие студенты погоды не делают.
Гор-Эркарт кивнул, бросил на Диксона быстрый взгляд.
— Ну а сегодняшняя ваша лекция — чья это была гениальная мысль?
— Профессора Уэлча. Я не мог отказаться. В случае удачи мое положение существенно стабилизируется.
— Амбиции, да?
— Нет. Просто я с самого начала показал себя с худшей стороны. Сегодняшняя лекция может спасти меня от увольнения.
— Вот что вам не повредит, юноша. — Гор-Эркарт схватил два хереса с подноса Маконохи, следовавшего к группе с ректором.
Закралась мысль, что с питьем надо повременить — Диксон и так уже чувствовал себя подозрительно хорошо, — однако он взял предложенную рюмку и сделал глоток.
— А вы почему пришли, мистер Гор-Эркарт?
— Я в последнее время только и делал, что бегал от вашего ректора. Подумал, надо же и совесть иметь.
— Не понимаю, вам-то это зачем. Что вам наш ректор? Только время потеряете да зевоту наживете.
При новом взгляде Диксон испытал легкое головокружение, поскольку обнаружил у Гор-Эркарта не одно плотное лицо, а два смежных полупрозрачных.
— Я, Диксон, каждый день по нескольку часов зеваю. Небось от лишнего часа челюсть не сворочу.
— Зачем вы это терпите?
— Хочу влиять на людей, добиваться, чтобы они поступали так, как я считаю нужным. Они не подчинятся, пока меня не утомят. А вот когда утомят, когда я опухну от разговоров, а они расслабятся — тут-то я и беру их теплыми, и они под мою дудку пляшут.
— Вот эта работа по мне, — с чувством произнес Диксон. — А то, стоит мне опухнуть от разговоров — а я от них, можно сказать, не просыхаю, — как появляется целый духовой оркестр, и я знай пляшу. — Дурные предчувствия в сочетании с алкоголем прорвали очередной мозговой кордон, выпустили воображение. — Я — лучший в мире индикатор скуки. Я улавливаю скуку любой степени. Если б меня какой-нибудь миллионер нанял, я бы ему кучу денег сэкономил. Он бы меня посылал на всякие званые ужины и коктейли, в ночные клубы — на пять минут, не больше. А потом по моему виду определял бы коэффициент скуки на отдельно взятом мероприятии. Я работаю по принципу канарейки в шахте[20]. Ну и тут уж мой миллионер видел бы, идти ему на сборище или не стоит. Меня ведь хоть куда отправь — хоть к ротарианцам[21], хоть к театральной богеме, хоть в гольф-клуб, хоть на домашний концертец, где околоискусные — или околоискусственные? — типчики обсуждают не столько полноту звука, сколько личную жизнь ближних… — Диксон замолчал, потому что вдруг заметил: Гор-Эркарт склонил свое крупное, гладкое лицо на сторону и как-то выдвинул к его собственному лицу. — Простите, — пробормотал Диксон. — Я забыл…
Гор-Эркарт оглядел его, прикрывая ладонью один глаз, а большим пальцем поглаживая себе щеку, и чуть усмехнулся. Хотя усмешка на довольную не тянула, не была она и злобной.
На 1-й стр. обложки: Рисунок Н. ГРИШИНА и Г. КОВАНОВА к рассказу Клиффорда Д. Саймака «Денежное дерево».На 2-й стр. обложки: Рисунок Н. КУТИЛОВА к главам из романа Л. Лагина «Голубой человек».На 4-й стр. обложки: Фотокомпозиция И. Агафонова «Через тернии к звездам».
В конце 1953 года в Лондоне вышла книга «Счастливчик Джим», имевшая такой шумный успех, что за год выдержала 10 изданий. В ней автору удалось схватить и передать умонастроение, характерное для английской молодежи 50-х годов. Написавший ее сразу стал одним из самых популярных, если не самым популярным английским писателем послевоенного поколения. Это был преподаватель английской литературы в одном из университетов Уэльса – Кингсли Эмис.Джим Диксон работает преподавателем истории в английском провинциальном университете.
Роман «Эта русская» (1992) – одно из последних произведений знаменитого английского писателя Кингсли Эмиса (1922–1995). Может ли леди любить конюха? Комсомолец – носить галстук, а комсомолка – завивать волосы? Как наши, так и английские бабушки и дедушки, как известно, нашли свои ответы на эти «главные вопросы» своего времени. Словно предоставляя их образованным внукам пишет размышлений, знаменитый писатель сэр Кингсли Эмис ставит на повестку дня новый проклятый вопрос: «Может ли талантливый литературовед любить никудышную поэтессу?»История тривиальнейшая: лондонский профессор средних лет, человек тихий и скромный, страстно увлеченный своей наукой, женатый на особе стервозной, но не без достоинств, влюбляется в молодую девушку – и вся его жизнь идет наперекосяк… Но главное в этой истории – абсолютная бездарность уважаемой поэтессы и невыносимые моральные терзания, происходящие с профессором на этой почве: как можно любить человека, творчество которого вызывает у тебя омерзение.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ЖУРНАЛ ФАНТАСТИКИ И ФУТУРОЛОГИИСодержание:Ричард Маккенна. СТРАНА МЕЧТЫ. Повесть.Борис Стругацкий. ТЕОРЕМА СОТВОРЕНИЯ.Гарри Гаррисон. КАПИТАН БОРК.Игорь Царев. ЗА ГРАНЬЮ ВОЗМОЖНОГО.Клиффорд Саймак. ЗЛОВЕЩИЙ КРАТЕР ТИХО.Норман Спинрад. СХВАТКА.Игорь Кветной. ДИСПЕТЧЕР ЖИЗНИ.Ким Стэнли Робинсон. СЛЕПОЙ ГЕОМЕТР, повесть.Владимир Рогачев. АРСЕНАЛЫ XXI ВЕКА.Питер Филлипс. СОН — ДЕЛО СВЯТОЕ.Наталия Сафронова. ИГРАЕМ СТРИНДБЕРГА?Кингсли Эмис. НОВЫЕ КАРТЫ АДА.
Кингсли Эмис, современный английский писатель с мировой славой, известней у нас двумя романами — «Счастливчик Джим» и «Я хочу сейчас». Роман «Зеленый человек» (1969) занимает особое место в творчестве писателя, представляя собой виртуозное сочетание таких различных жанров как мистический триллер, психологический детектив, философское эссе и эротическая комедия.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.