Въездное & (Не)Выездное - [31]

Спектакль отыгран. Театр пустует. Можно выйти на сцену, пройтись по залу или попросить огоньку у брандмейстера, скучающего без работы.

Входных билетов не существует.

Лучшей декорации для любви – тоже.

2003

КОММЕНТАРИЙ

2003 год был горячей порой для продажи пирожков с петербургской начинкой. У меня была на пирожки, если так можно сказать, лицензия. Вышедшая за год до этого книга «Недвижимый Петербург», посвященная петербургской недвижимости, принесла трем авторам – историку Льву Лурье, журналисту Игорю Порошину и мне – Анциферовский диплом, краеведческий знак качества. Может быть, Лурье этот знак был как Брежневу очередной орден, а мне так очень даже пригодился. Мне стали звонить из журналов больших и малых и просили «что-нибудь написать про Петербург по теме 300-летия». Я на этом зарабатывал подобно ряженому Петру на фотосъемке в Петропавловской крепости…

Но этот текст меня просил написать мой давний знакомый Сережа Николаевич – один из самых деликатных и элегантных мужчин нашего времени и тех же достоинств журналист. Он тогда был замглавреда журнала Elle. Я с ним как-то столкнулся в театре, и он сказал, что журнал Elle проводит конкурс на лучшее эссе о Петербурге и что я обязан участвовать.

Я занял третье место.

Лауреатов чествовали в Мраморном дворце.

На знаменитой лестнице на каждом марше стояли застывшие юноши с серебряными шандалами в руках, а в шандалах пылали алые свечи. Я пишу об этом не затем, чтобы похвастать лауреатством – а затем, чтобы похвастать наблюдением, тогда еще не приходившим в головы петербуржцам: оказывается, большие деньги, если они потрачены со вкусом, невероятно украшают город, ничуть не разрушая миф о его гордыне, которую глупо связывать лишь с бедной честностью.

В общем, если нужно кому-то устроить в Петербурге праздник, – к Николаевичу, к Николаевичу! Тем более что гостиниц и гостиничек теперь в Петербурге невероятное количество на любой кошелек и вкус, а в низкий сезон, который в Питере круглый год, за исключением Нового года да белых ночей, номера в них стоят невероятно дешево.

2014

БОНУС #Россия #Петербург 300 лет одной ошибки

Теги: Хельсинки и Одесса в качестве петербургской альтернативы. – Миф как зазор между ожиданием и реальностью. – Белая ночь как машина времени.

Столицей Российской империи, как замышлял ее Петр, должна была стать, конечно, Одесса: морской порт с веселым характером и приятным климатом. Молодой царь очень тосковал по югу. Однако с южной кампанией не сложилось, на Черном море нас умыли – пришлось идти на Север.

Если бы шведов отогнали еще на 380 километров, столицей российской империи стал бы Гельсингфорс, Хельсинки, и мы, поцелованные Гольфстримом, получили бы в подарок незамерзающий порт.

Однако вышло, как вышло. В мае 1703 года Александр Меньшиков на незначительном островке Енисаари в устье Невы заложил крепость. Многие историки полагают, что Петр в тот день был вообще в отъезде, и в любом случае об окне в Европу никто не думал: нужно было прикрыть с моря проход к Ладоге – так вот вам крышка с ручкой.

То есть Санкт-Петербург – это столица-случайность и город-ошибка, о чем сказать хотят многие, но стесняются, подбирая эвфемизмы: «умышленный город», «город-миф» и так далее. Да что там! Ошибка.

Петербург – это история о том, как хотели одного, а получали другое, причем столь удивительное, что думаешь: да Бог с ним, с замыслом. Петербург оттого и таинственен для многих реалистов, даже, не побоюсь сказать, для циников зрелого возраста, что каждым своим камнем, шпицем, щипцом ставит вопрос о соотношении целей, средств и результата.

Вот самые поздние доказательства.

Во времена холодного как вчерашний суп члена Политбюро Романова Ленинград превратился в столицу подпольной рок-музыки и хиппи-движения, знаменитой «системы». Причем борьба с инакомыслием привела к тому, что Ленинград стал оплотом оппозиции режиму. В самый глухой застой ленинградский журнал «Аврора» публиковал, например, рассказ писателя Голявкина «Юбилейная речь», в котором усмотрели карикатуру на Брежнева (я писал об этом выше). Редакцию разогнали, Голявкин разошелся в самиздате. Ни писатель, ни издатель ничего подобного не замышляли, но таков Петербург.

Во времена Собчака, грезящего о славе Wall Street, финансового центра, Петербург неожиданно обратился в город-праздник, город-фиесту. Игры Доброй воли; свадьба Пугачевой и Киркорова; Генри Киссинджер и Лайза Минелли; Сергей Курехин, под военный оркестр пакующий в фольгу Эдуарда Хиля. Вернулись Одоевцева и ангел на шпиль Петропавловки (последний – под грандиозный фейерверк и музыку Гребенщикова). С банковским центром – провал.

Наконец, в наши дни, при хозяйственниках у власти, ремонтниках дорог и водопроводов, Петербург стал пивной, пельменной, филармонической и гей-столицей России. От Калининграда до Хабаровска едят «Дарью» и пьют «Балтику», клуб «69» признается лучшим клубом страны, а Мариинский театр – лучшим музыкальным театром мира. При этом трубы как текли, так и текут.

Здесь всегда такое случается.

И если вы едете в Петербург с четкой целью, и графы органайзера заполнены волевым почерком – святой Петр в помощь. Он проследит, чтобы все у вас вышло абсолютно не так, чтобы туман завел корабль не в ту гавань – но в гавань.