Ветры славы - [17]

Автоматная пальба, казалось, так и пульсировала, — то бешено усиливаясь, то слабея, — в точности повторяя приливы и отливы вражеской пехоты. Иногда бой затихал минут на десять-пятнадцать, и дымы рассеивались от низового ветра.

В одно из таких затиший и ожила, заговорила высота двести девять: крюковский батальон встретил противника дружным огнем. Было видно, как у немцев засуетилась орудийная прислуга возле пушек, только что сброшенных с передков близ дороги; как на бегу разворачивались в цепи битые на днестровских плацдармах солдаты, как приостановились легковые автомобили в голове колонны и из них поспешно выбрались офицеры.

Немцы двинулись на высоту без артиллерийской подготовки: им важно было какой угодно ценой выиграть время. Чувствовалось, что там, у подножья высоты, руководили всем этим знающие люди и что они еще пользовались властью среди своих солдат. «Тем, выходит, тяжелее придется крюковцам», — с нарастающей тревогой подумал Мехтиев.

— Товарищ майор, товарищ майор, к телефону! — позвал его дежурный узла связи.

Докладывал Крюков: противник развернулся в боевой порядок, идет на сближение.

— Действуйте, — сказал Мехтиев. — Вечером поможем вам.

— Спасибо, товарищ майор.

— Только продержитесь до вечера, старина, — мягко сказал командир полка.

— Продержимся, товарищ майор! — бодро ответил комбат.

«Все-таки новичок», — с прежним беспокойством подумал Мехтиев, передав трубку телефонисту и чутко прислушиваясь к тому, что происходит там, у Крюкова. Не успел он занять свое место в траншее наспех оборудованного КП, как его опять позвали связисты, — на этот раз Дуся, которой удалось, наконец, связаться со штабом 57-й армии.

— Приветствую, Мехтиев, — глухо сказал знакомый голос.

— Здравия желаю, товарищ генерал…

— Жарко у вас там? Ну-ка, послушаем…

И Мехтиев стал докладывать начальнику штаба армии генералу Верхоловичу обстановку в районе Сарата-Галбены. Но доложить подробно — вовсе не значит длинно, это он давно усвоил.

— Не торопитесь, — недовольно заметил генерал и поинтересовался, какими силами противник готовится атаковать высоту с отметкой двести девять и девять.

— Да, пожалуй, силами двух-трех полков.

— Вот вам и «пожалуй», — несердито упрекнул его, теперь уж за гражданский язык, этот смолоду военный человек. — Давайте координаты для авиации. Будем помогать. Держитесь, Мехтиев…

Бахыш горько усмехнулся: то же самое он только что сказал комбату Крюкову.

— К вам на помощь придут танки, — добавил начальник штаба армии, и радиосвязь прекратилась. Мехтиев даже не успел поблагодарить генерала Верхоловича.

Теперь в наушниках четко улавливалась невесть откуда взявшаяся могучая, богатырская музыка. Это был, кажется, Бетховен. Или Бах? Нет, Бетховен… Так и не дождавшись возобновления разговора со штабом армии, Мехтиев сказал несколько добрых слов связистам, попросил их пошарить в эфире штаб дивизии или штаб корпуса и вышел из тесной землянки наверх, где продолжался бой.

Невский встретил его вопросительным взглядом.

— Обещают авиацию, танки, — с удовольствием сообщил Бахыш.

— Когда всего наобещают, то, как правило, ничего не дадут.

— Тут не до шуток.

— Я серьезно.

Мехтиев обратил внимание, что артиллеристы вдвое, втрое сбавили свой пыл, — никакого сравнения с тем, что было рано утром, когда батареи захлебывались от залпов. Теперь свободно различались, будто ленивые, и отдельные пушечные выстрелы, хотя открытых целей сколько угодно — они как на ладони. Мехтиев с укором посмотрел на Невского, однако промолчал. Невский понял его и выразительно развел руками: надо ведь поберечь снаряды.

— Смотри, вон они, уйдут, — показал Бахыш в сторону бесконечного автомобильного обоза, который начал вытягиваться в обход высоты.

Впереди обоза, на северо-восточном скате высоты, продолжала накапливаться немецкая пехота, и вереница грузовиков все отворачивала и отворачивала на запад, в степь, обтекая высоту, занятую батальоном Крюкова. Да, пока высота держится, передвижение тыловых колонн сильно замедляется, а бесценными были именно эти часы, пока не грянули русские штурмовики — «черная смерть» — и русские танки «тридцатьчетверки».

А здесь, перед полком, натиск немцев ослабевал. Наверное, потому, что теперь их общая колонна, выдвигаясь из-за гребня дальнего увала, разделялась на две части: одни продолжали идти прямо на передний край мехтиевского полка, а другие подавались вправо, надеясь пройти за обозами.

Мехтиев то и дело заглядывал на высоту. Поменяться бы ему сейчас местами со старшим лейтенантом Крюковым! Но чудес на свете, тем более на войне, не бывает. Вся надежда на то, что скоро иссякнет шальной поток этого воинства. Скорей бы… И тут над высотой, как над вулканом, вдруг вскинулись темно-синие, с малиновым подпалом, дымы гранатных разрывов и столбы поднятой к небу земли. Винтовочно-автоматный и пулеметный треск сделался невыносимым. Так бывает в критические мгновения, когда сходятся вплотную атакующие и контратакующие и вспыхивает двойной яростью рукопашная схватка…

Мехтиев бросился к телефонам. Однако связи со вторым батальоном не было. Немудрено: там земля горела под ногами.